Неточные совпадения
В лице этом поражали, особенно
на матовой бледности лица, очень черные, блестящие, несколько подпухшие, но очень оживленные
глаза, из которых один косил немного.
Видневшийся в оконце
глаз старухи исчез, а Маслова вышла
на середину коридора и быстрыми мелкими шагами пошла вслед за старшим надзирателем.
В то время когда Маслова, измученная длинным переходом, подходила с своими конвойными к зданию окружного суда, тот самый племянник ее воспитательниц, князь Дмитрий Иванович Нехлюдов, который соблазнил ее, лежал еще
на своей высокой, пружинной с пуховым тюфяком, смятой постели и, расстегнув ворот голландской чистой ночной рубашки с заутюженными складочками
на груди, курил папиросу. Он остановившимися
глазами смотрел перед собой и думал о том, что предстоит ему нынче сделать и что было вчера.
Вслед за старушкой из двери залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро вышел тот самый знаменитый адвокат, который сделал так, что старушка с цветами осталась не при чем, а делец, давший ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все
глаза обратились
на адвоката, и он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
Они сами чувствовали это, и все трое, как бы смущенные своим величием, поспешно и скромно опуская
глаза, сели
на свои резные кресла за покрытый зеленым сукном стол,
на котором возвышался треугольный инструмент с орлом, стеклянные вазы, в которых бывают в буфетах конфеты, чернильница, перья, и лежала бумага чистая и прекрасная и вновь очиненные карандаши разных размеров.
Обойдя ее, он аккуратно, с края, давая место другим, сел
на нее и, вперив
глаза в председателя, точно шепча что-то, стал шевелить мускулами в щеках.
Как только она вошла,
глаза всех мужчин, бывших в зале, обратились
на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими
глазами лица и выступавшей под халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она проходила, не спуская
глаз, смотрел
на нее, пока она проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась, как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся
глазами в окно прямо перед собой.
Но Картинкин всё стоял и сел только тогда, когда подбежавший пристав, склонив голову
на бок и неестественно раскрывая
глаза, трагическим шопотом проговорил: «сидеть, сидеть!»
Нехлюдов между тем, надев pince-nez, глядел
на подсудимых по мере того, как их допрашивали. — «Да не может быть, — думал он, не спуская
глаз с лица подсудимой, — но как же Любовь?», думал он, услыхав ее ответ.
Да, это была она. Он видел теперь ясно ту исключительную, таинственную особенность, которая отделяет каждое лицо от другого, делает его особенным, единственным, неповторяемым. Несмотря
на неестественную белизну и полноту лица, особенность эта, милая, исключительная особенность, была в этом лице, в губах, в немного косивших
глазах и, главное, в этом наивном, улыбающемся взгляде и в выражении готовности не только в лице, но и во всей фигуре.
Судьи облокачивались то
на одну, то
на другую ручку кресел, то
на стол, то
на спинку, то закрывали
глаза, то открывали их и перешептывались.
— В чем знакомство? Приглашал меня к гостям, а не знакомство, — отвечала Маслова, беспокойно переводя
глазами с товарища прокурора
на председателя и обратно.
Опять
на Маслову нашел страх, и она, беспокойно перебегая
глазами с товарища прокурора
на председателя, поспешно проговорила...
Вслед за этим председатель записал что-то в бумагу и, выслушав сообщение, сделанное ему шопотом членом налево, объявил
на 10 минут перерыв заседания и поспешно встал и вышел из залы. Совещание между председателем и членом налево, высоким, бородатым, с большими добрыми
глазами, было о том, что член этот почувствовал легкое расстройство желудка и желал сделать себе массаж и выпить капель. Об этом он и сообщил председателю, и по его просьбе был сделан перерыв.
Он был уверен, что его чувство к Катюше есть только одно из проявлений наполнявшего тогда всё его существо чувства радости жизни, разделяемое этой милой, веселой девочкой. Когда же он уезжал, и Катюша, стоя
на крыльце с тетушками, провожала его своими черными, полными слез и немного косившими
глазами, он почувствовал однако, что покидает что-то прекрасное, дорогое, которое никогда уже не повторится. И ему стало очень грустно.
Мужики крестились и кланялись, встряхивая волосами; женщины, особенно старушки, уставив выцветшие
глаза на одну икону с свечами, крепко прижимали сложенные персты к платку
на лбу, плечам и животу и, шепча что-то, перегибались стоя или падали
на колени.
Христос воскресе!» Всё было прекрасно, но лучше всего была Катюша в белом платье и голубом поясе, с красным бантиком
на черной голове и с сияющими восторгом
глазами.
Молодая кровь, как всегда при взгляде
на него, залила всё милое лицо, и черные
глаза, смеясь и радуясь, наивно глядя снизу вверх, остановились
на Нехлюдове.
Они вышли с Матреной Павловной
на паперть и остановились, подавая нищим. Нищий, с красной, зажившей болячкой вместо носа, подошел к Катюше. Она достала из платка что-то, подала ему и потом приблизилась к нему и, не выражая ни малейшего отвращения, напротив, так же радостно сияя
глазами, три раза поцеловалась. И в то время, как она целовалась с нищим,
глаза ее встретились с взглядом Нехлюдова. Как будто она спрашивала: хорошо ли, так ли она делает?
Черная, гладкая, блестящая головка, белое платье с складками, девственно охватывающее ее стройный стан и невысокую грудь, и этот румянец, и эти нежные, чуть-чуть от бессонной ночи косящие глянцовитые черные
глаза, и
на всем ее существе две главные черты: чистота девственности любви не только к нему, — он знал это, — но любви ко всем и ко всему, не только хорошему, что только есть в мире, — к тому нищему, с которым она поцеловалась.
Минуты две она сидела неподвижно, потом подняла
глаза, улыбнулась, покачала как бы
на самое себя укоризненно головой и, переменив положение, порывисто положила обе руки
на стол и устремила
глаза перед собой.
Она вырвалась от него и вернулась в девичью. Он слышал, как захлопнулся крючок. Вслед за этим всё затихло, красный
глаз в окне исчез, остался один туман и возня
на реке.
В день отъезда, после обеда, он выждал ее в сенях. Она вспыхнула, увидав его, и хотела пройти мимо, указывая
глазами на открытую дверь в девичью, но он удержал ее.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в
глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел
на возвышение и сел
на свое место, вторым после старшины, заложив ногу
на ногу и играя pince-nez.
Катюша глядела
на хозяйку, но потом вдруг перевела
глаза на присяжных и остановила их
на Нехлюдове, и лицо ее сделалось серьезно и даже строго.
Довольно долго эти два странно смотрящие
глаза смотрели
на Нехлюдова, и, несмотря
на охвативший его ужас, он не мог отвести и своего взгляда от этих косящих
глаз с ярко-белыми белками.
Эти два черные
глаза, смотревшие и
на него и мимо него, напоминали ему это что-то черное и страшное.
Председатель опять опустил голову и, опершись
на руку, закрыл
глаза. Купец, сидевший рядом с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так же как и жандармы за ними, сидели неподвижно.
Только
на подсудимых, которые все трое впились в него
глазами, он ни разу не взглядывал.
Маслова же ничего не сказала.
На предложение председателя сказать то, что она имеет для своей защиты, она только подняла
на него
глаза, оглянулась
на всех, как затравленный зверь, и тотчас же опустила их и заплакала, громко всхлипывая.
С тех пор, как председатель начал говорить, Маслова, не спуская
глаз, смотрела
на него, как бы боясь проронить каждое слово, а потому Нехлюдов не боялся встретиться с ней
глазами и не переставая смотрел
на нее.
Да, несмотря
на арестантский халат,
на всё расширевшее тело и выросшую грудь, несмотря
на раздавшуюся нижнюю часть лица,
на морщинки
на лбу и
на висках и
на подпухшие
глаза, это была несомненно та самая Катюша, которая в Светло-Христово Воскресение так невинно снизу вверх смотрела
на него, любимого ею человека, своими влюбленными, смеющимися от радости и полноты жизни
глазами.
Фанарин блеснул
на него
глазами и опять опустил их, слушая.
— Ну вот и прекрасно. Садитесь, мы еще только за рыбой, — с трудом и осторожно жуя вставными зубами, проговорил старик Корчагин, поднимая
на Нехлюдова налитые кровью без видимых век
глаза. — Степан, — обратился он с полным ртом к толстому величественному буфетчику, указывая
глазами на пустой прибор.
— Пожалуйста, Филипп, опустите эту гардину, — сказала она, указывая
глазами на гардину окна, когда
на звонок ее вошел красавец лакей.
На мгновение в
глазах Филиппа вспыхнул огонек.
— Разумеется, есть большая доля правды в учении Дарвина, — говорил Колосов, развалясь
на низком кресле, сонными
глазами глядя
на княгиню Софью Васильевну, — но он переходит границы. — Да.
И он вспомнил, как за день до смерти она взяла его сильную белую руку своей костлявой чернеющей ручкой, посмотрела ему в
глаза и сказала: «Не суди меня, Митя, если я не то сделала», и
на выцветших от страданий
глазах выступили слезы.
— Ай, девка, хороша, — говорил один. — Тетеньке мое почтение, — говорил другой, подмигивая
глазом. Один, черный, с выбритым синим затылком и усами
на бритом лице, путаясь в кандалах и гремя ими, подскочил к ней и обнял ее.
Женщина эта — мать мальчишки, игравшего с старушкой, и семилетней девочки, бывшей с ней же в тюрьме, потому что не с кем было оставить их, — так же, как и другие, смотрела в окно, но не переставая вязала чулок и неодобрительно морщилась, закрывая
глаза,
на то, что говорили со двора проходившие арестанты.
— Ужли ж присудили? — спросила Федосья, с сострадательной нежностью глядя
на Маслову своими детскими ясно-голубыми
глазами, и всё веселое молодое лицо ее изменилось, точно она готова была заплакать.
Мальчишка подошел тоже за старушкой и, широко открыв
глаза и выпятив уголком верхнюю губу, уставился
на калачи, которые принесла Маслова.
Когда же она услыхала доброе, жалостливое тцыканье старушки и, главное, когда встретилась
глазами с мальчишкой, переведшим свои серьезные
глаза с калачей
на нее, она уже не могла удерживаться.
— Четыре, — сказала Маслова, и слезы полились так обильно из ее
глаз, что одна попала
на папиросу.
Прокурор был невысокий смуглый человек с короткими седеющими волосами, блестящими быстрыми
глазами и стриженой густой бородой
на выдающейся нижней челюсти.
Долго еще в эту ночь не могла заснуть Маслова, а лежала с открытыми
глазами и, глядя
на дверь, заслонявшуюся то взад, то вперед проходившею дьячихой, и слушая сопенье рыжей, думала.
Она стояла сначала в середине толпы за перегородкой и не могла видеть никого, кроме своих товарок; когда же причастницы двинулись вперед, и она выдвинулась вместе с Федосьей, она увидала смотрителя, а за смотрителем и между надзирателями мужичка с светло-белой бородкой и русыми волосами — Федосьиного мужа, который остановившимися
глазами глядел
на жену.
Над этой же женщиной швейцар, с которым говорил Нехлюдов, кричал изо всех сил лысому с блестящими
глазами арестанту
на той стороне.
С ним говорила миловидная белокурая арестантка, светлыми голубыми
глазами смотревшая
на собеседника.
Через минуту из боковой двери вышла Маслова. Подойдя мягкими шагами вплоть к Нехлюдову, она остановилась и исподлобья взглянула
на него. Черные волосы, так же как и третьего дня, выбивались вьющимися колечками, лицо, нездоровое, пухлое и белое, было миловидно и совершенно спокойно; только глянцовито-черные косые
глаза из-под подпухших век особенно блестели.