Неточные совпадения
Мужики крестились и кланялись, встряхивая волосами;
женщины, особенно старушки, уставив выцветшие глаза на одну икону с свечами, крепко прижимали сложенные персты к платку на лбу, плечам и животу и, шепча что-то, перегибались стоя или
падали на колени.
Было еще совсем светло, и только две
женщины лежали на нарах: одна, укрытая с головой халатом, — дурочка, взятая за бесписьменность, — эта всегда почти
спала, — а другая — чахоточная, отбывавшая наказание за воровство.
Женщины уже поднялись, только дети еще
спали.
Квартира Шустовой была во втором этаже. Нехлюдов по указанию дворника
попал на черный ход и по прямой и крутой лестнице вошел прямо в жаркую, густо пахнувшую едой кухню. Пожилая
женщина, с засученными рукавами, в фартуке и в очках, стояла у плиты и что-то мешала в дымящейся кастрюле.
Эта уличная
женщина — вонючая, грязная вода, которая предлагается тем, у кого жажда сильнее отвращения; та, в театре, — яд, который незаметно отравляет всё, во что
попадает.
— Это несчастная
женщина, которая
попала в дом терпимости, и там ее неправильно обвинили в отравлении, а она очень хорошая
женщина, — сказал Нехлюдов.
Алина выплыла на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще красивой, что в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к сцене, и казалось, что на лысины мужчин, на оголенные руки и плечи
женщин упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на сцену.
Вся Москва от мала до велика ревностно гордилась своими достопримечательными людьми: знаменитыми кулачными бойцами, огромными, как горы, протодиаконами, которые заставляли страшными голосами своими дрожать все стекла и люстры Успенского собора, а
женщин падать в обмороки, знаменитых клоунов, братьев Дуровых, антрепренера оперетки и скандалиста Лентовского, репортера и силача Гиляровского (дядю Гиляя), московского генерал-губернатора, князя Долгорукова, чьей вотчиной и удельным княжеством почти считала себя самостоятельная первопрестольная столица, Сергея Шмелева, устроителя народных гуляний, ледяных гор и фейерверков, и так без конца, удивительных пловцов, голубиных любителей, сверхъестественных обжор, прославленных юродивых и прорицателей будущего, чудодейственных, всегда пьяных подпольных адвокатов, свои несравненные театры и цирки и только под конец спортсменов.
— Дарья Михайловна ошибается, — начал он неверным голосом, — я не на одних
женщин нападаю: я до всего человеческого рода не большой охотник.
Неточные совпадения
— Да я не считаю, чтоб она
упала более, чем сотни
женщин, которых вы принимаете! — еще мрачнее перебил ее Вронский и молча встал, поняв, что решение невестки неизменно.
Мужчины и
женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и
падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль.
Раскольников скоро заметил, что эта
женщина не из тех, которые тотчас же
падают в обмороки. Мигом под головою несчастного очутилась подушка — о которой никто еще не подумал; Катерина Ивановна стала раздевать его, осматривать, суетилась и не терялась, забыв о себе самой, закусив свои дрожавшие губы и подавляя крики, готовые вырваться из груди.
— Ах, боже мой! Я верю тоже, а всю ночь не
спала! — вскричала бедная
женщина.
— Я не могу слышать равнодушно, когда
нападают на
женщин, — продолжала Евдоксия. — Это ужасно, ужасно. Вместо того чтобы
нападать на них, прочтите лучше книгу Мишле «De l’amour». [О любви (фр.).] Это чудо! Господа, будемте говорить о любви, — прибавила Евдоксия, томно уронив руку на смятую подушку дивана.