Она верила в бога, в божию матерь, в угодников; верила, что нельзя обижать никого на свете, — ни простых людей, ни немцев, ни цыган, ни евреев, и что горе даже тем, кто не
жалеет животных; верила, что так написано в святых книгах, и потому, когда она произносила слова из Писания, даже непонятные, то лицо у нее становилось жалостливым, умиленным и светлым.
Ходить даже в больших сапогах немыслимо, надо ездить верхом, но так как и для лошадей подобное передвижение страшно мучительно, то
жалея животное, приходится не жалеть человека и ездить на рикшах.
Неточные совпадения
Он обращался с нами более безжалостно, чем с
животными, и когда мой товарищ, Лукино, сказал ему это, он ответил ему: «Осел — мой, ты — чужой мне, почему я должен
жалеть тебя?» Эти слова ударили меня в сердце, я стал смотреть на него более внимательно.
Человек не потому выше
животных, что может мучить их, а потому, что он способен
жалеть их. А
жалеет человек
животных потому, что чувствует, что в них живет то же, что живет и в нем.
Люди не считают дурным есть
животных оттого, что ложные учителя уверили их в том, что бог разрешил людям есть
животных. Это неправда. В каких бы книгах ни было написано, что не грех убивать
животных и есть их, в сердце каждого человека написано яснее, чем в каких бы то ни было книгах, что
животных надо
жалеть и нельзя убивать также, как и людей. Мы все знаем это, если не заглушаем в себе совести.
Припадем коленами на мать сыру землю, // Пролием мы слезы, как быстрые реки, // Воздохнем в печали к создателю света: // «Боже ты наш, Боже, Боже отец наших, // Услыши ты, Боже, сию ти молитву, // Сию ти молитву, как блудного сына, // Приклони ты ухо к сердечному стону, // Прими ты к престолу текущие слезы, //
Пожалей, создатель, бедное созданье, // Предели нас, Боже, к избранному стаду, // Запиши, родитель, в
животную книгу, // Огради нас, бедных, своею оградой, // Приди в наши души с небесной отрадой, // Всех поставь нас, Боже, // Здесь на крепком камне, // Чтоб мы были крепки во время печали;
Но
жалеть о том, что я не могу познать теперь того, что именно было до моей жизни и что будет после моей смерти, — это всё равно, что
жалеть о том, что я не могу видеть того, что за пределами моего зрения. Ведь если бы я видел то, что за пределами моего зрения, я бы не видал того, что в его пределах. А мне ведь, для блага моего
животного, мне нужнее всего видеть то, что вокруг меня.