Неточные совпадения
Он откладывал
дело о скопцах за отсутствием совсем неважного и ненужного для
дела свидетеля только потому, что
дело это, слушаясь в суде, где состав присяжных был интеллигентный, могло кончиться оправданием. По уговору же с председателем
дело это должно было перенестись на сессию уездного города, где будут больше
крестьяне, и потому больше шансов обвинения.
«188* года апреля 28
дня, по указу Его Императорского Величества, Окружный Суд, по уголовному отделению, в силу решения г-д присяжных заседателей, на основании 3 пункта статьи 771, 3 пункта статьи 776 и статьи 777 Устава уголовного судопроизводства, определил:
крестьянина Симона Картинкина, 33 лет, и мещанку Екатерину Маслову, 27 лет, лишив всех прав состояния, сослать в каторжные работы: Картинкина на 8 лет, а Маслову на 4 года, с последствиями для обоих по 28 статье Уложения.
—
Крестьянин, который невинно обвиняется и к которому я пригласил защитника. Но не в этом
дело. Неужели эти люди, ни в чем не виноватые, содержатся в тюрьме только за то, что у них просрочены паспорты и…
Теперь же он просил управляющего собрать на другой
день сходку
крестьян трех деревень, окруженных землею Кузминского, для того, чтобы объявить им о своем намерении и условиться в цене за отдаваемую землю.
С приятным сознанием своей твердости против доводов управляющего и готовности на жертву для
крестьян Нехлюдов вышел из конторы, и, обдумывая предстоящее
дело, прошелся вокруг дома, по цветникам, запущенным в нынешнем году (цветник был разбит против дома управляющего), по зарастающему цикорием lawn-tennis’y и по липовой алее, где он обыкновенно ходил курить свою сигару, и где кокетничала с ним три года тому назад гостившая у матери хорошенькая Киримова.
И он составил в голове своей проект, состоящий в том, чтобы отдать землю
крестьянам в наем за ренту, а ренту признать собственностью этих же
крестьян, с тем чтобы они платили эти деньги и употребляли их на подати и на
дела общественные.
Потому ли, что
крестьян было меньше, или потому, что он был занят не собой, а
делом, Нехлюдов в этот раз не чувствовал никакого смущения.
На это Нехлюдов возразил, что
дело идет не о дележе в одном обществе, а о дележе земли вообще по разным губерниям. Если землю даром отдать
крестьянам, то за что же одни будут владеть хорошей, а другие плохой землей? Все захотят на хорошую землю.
— Да
дела, братец.
Дела по опеке. Я опекун ведь. Управляю
делами Саманова. Знаешь, богача. Он рамоли. А 54 тысячи десятин земли, — сказал он с какой-то особенной гордостью, точно он сам сделал все эти десятины. — Запущены
дела были ужасно. Земля вся была по
крестьянам. Они ничего не платили, недоимки было больше 80-ти тысяч. Я в один год всё переменил и дал опеке на 70 процентов больше. А? — спросил он с гордостью.
Но вреда не могло быть никакого от утверждения распоряжения о том, чтобы разослать в разные места членов семей этих
крестьян; оставление же их на местах могло иметь дурные последствия на остальное население в смысле отпадения их от православия, при том же это показывало усердие архиерея, и потому он дал ход
делу так, как оно было направлено.
В Кузминском же
дело оставалось еще так, как он сам устроил его, т. е. что деньги за землю должен был получать он, но нужно было установить сроки и определить, сколько брать из этих денег для жизни и сколько оставить в пользу
крестьян.
Другое же
дело, отдача земли
крестьянам, было не так близко ее сердцу; но муж ее очень возмущался этим и требовал от нее воздействия на брата. Игнатий Никифорович говорил, что такой поступок есть верх неосновательности, легкомыслия и гордости, что объяснить такой поступок, если есть какая-нибудь возможность объяснить его, можно только желанием выделиться, похвастаться, вызвать о себе разговоры.
В религиозном отношении он был также типичным
крестьянином: никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни. Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого
дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и творение в 6
дней.
«Денег ни гроша, три месяца, приехать самому, разобрать
дела крестьян, привести доход в известность, служить по выборам», — все это в виде призраков обступило Обломова. Он очутился будто в лесу, ночью, когда в каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.
Все там было свое как-то: нажгут дома, на происшествие поедешь, лошадки фыркают, обдавая тонким облаком взметенного снега, ночь в избе, на соломе, спор с исправником, курьезные извороты прикосновенных к
делу крестьян, или езда теплою вешнею ночью, проталины, жаворонки так и замирают, рея в воздухе, или, наконец, еще позже, едешь и думаешь… тарантасик подкидывает, а поле как посеребренное, и по нем ходят то тяжелые драхвы, то стальнокрылые стрепеты…
Неточные совпадения
«Орудуй, Клим!» По-питерски // Клим
дело оборудовал: // По блюдцу деревянному // Дал дяде и племяннице. // Поставил их рядком, // А сам вскочил на бревнышко // И громко крикнул: «Слушайте!» // (Служивый не выдерживал // И часто в речь
крестьянина // Вставлял словечко меткое // И в ложечки стучал.)
Без
дела, сами знаете, // Возить казну
крестьянину // Проселком не рука:
В
день смерти князя старого //
Крестьяне не предвидели, // Что не луга поемные, // А тяжбу наживут. // И, выпив по стаканчику, // Первей всего заспорили: // Как им с лугами быть?
«Избави Бог, Парашенька, // Ты в Питер не ходи! // Такие есть чиновники, // Ты
день у них кухаркою, // А ночь у них сударкою — // Так это наплевать!» // «Куда ты скачешь, Саввушка?» // (Кричит священник сотскому // Верхом, с казенной бляхою.) // — В Кузьминское скачу // За становым. Оказия: // Там впереди
крестьянина // Убили… — «Эх!.. грехи!..»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я //
Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти
крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.