Неточные совпадения
Нехлюдов
в это лето у тетушек переживал то восторженное
состояние, когда
в первый раз юноша не по чужим указаниям, а сам по себе познает всю красоту и важность жизни и всю значительность дела, предоставленного
в ней человеку, видит возможность бесконечного совершенствования и своего и всего мира и отдается этому совершенствованию не только с надеждой, но и с полной уверенностью достижения всего того совершенства, которое он воображает себе.
Но когда к этому развращению вообще военной службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и убийства, присоединяется еще и развращение богатства и близости общения с царской фамилией, как это происходит
в среде избранных гвардейских полков,
в которых служат только богатые и знатные офицеры, то это развращение доходит у людей, подпавших ему, до
состояния полного сумасшествия эгоизма.
Так смутно думал Нехлюдов
в этот период своей жизни; чувствовал же он во всё это время восторг освобождения от всех нравственных преград, которые он ставил себе прежде, и не переставая находился
в хроническом
состоянии сумасшествия эгоизма.
В таком
состоянии и находился он, когда после трех лет заехал к тетушкам.
В том
состоянии сумасшествия эгоизма,
в котором он находился, Нехлюдов думал только о себе — о том, осудят ли его и насколько, если узнают, о том, как он с ней поступил, a не о том, что она испытывает и что с ней будет.
Он отвергал показание Масловой о том, что Бочкова и Картинкин были с ней вместе, когда она брала деньги, настаивая на том, что показание ее, как уличенной отравительницы, не могло иметь веса. Деньги, 2500 рублей, говорил адвокат, могли быть заработаны двумя трудолюбивыми и честными людьми, получавшими иногда
в день по 3 и 5 рублей от посетителей. Деньги же купца были похищены Масловой и кому-либо переданы или даже потеряны, так как она была не
в нормальном
состоянии. Отравление совершила одна Маслова.
«188* года апреля 28 дня, по указу Его Императорского Величества, Окружный Суд, по уголовному отделению,
в силу решения г-д присяжных заседателей, на основании 3 пункта статьи 771, 3 пункта статьи 776 и статьи 777 Устава уголовного судопроизводства, определил: крестьянина Симона Картинкина, 33 лет, и мещанку Екатерину Маслову, 27 лет, лишив всех прав
состояния, сослать
в каторжные работы: Картинкина на 8 лет, а Маслову на 4 года, с последствиями для обоих по 28 статье Уложения.
Мещанку же Евфимию Бочкову, 43 лет, лишив всех особенных, лично и по
состоянию присвоенных ей прав и преимуществ, заключить
в тюрьму сроком на 3 года, с последствиями по 49 статье Уложения.
Он не шатался, не говорил глупостей, но был
в ненормальном, возбужденно-довольном собою
состоянии; в-третьих, Нехлюдов видел то, что княгиня Софья Васильевна среди разговора с беспокойством смотрела на окно, через которое до нее начинал доходить косой луч солнца, который мог слишком ярко осветить ее старость.
С Нехлюдовым не раз уже случалось
в жизни то, что он называл «чисткой души». Чисткой души называл он такое душевное
состояние, при котором он вдруг, после иногда большого промежутка времени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принимался вычищать весь тот сор, который, накопившись
в его душе, был причиной этой остановки.
В таком
состоянии она услыхала неожиданный ею приговор.
В таком
состоянии застали ее Бочкова и Картинкин, которых после приговора ввели
в ту же комнату.
Нехлюдов чувствовал, что
в этом отказе ее была ненависть к нему, непрощенная обида, но было что-то и другое — хорошее и важное. Это
в совершенно спокойном
состоянии подтверждение своего прежнего отказа сразу уничтожило
в душе Нехлюдова все его сомнения и вернуло его к прежнему серьезному, торжественному и умиленному
состоянию.
Он вспомнил всё, что он видел нынче: и женщину с детьми без мужа, посаженного
в острог за порубку
в его, Нехлюдовском, лесу, и ужасную Матрену, считавшую или, по крайней мере, говорившую, что женщины их
состояния должны отдаваться
в любовницы господам; вспомнил отношение ее к детям, приемы отвоза их
в воспитательный дом, и этот несчастный, старческий, улыбающийся, умирающий от недокорма ребенок
в скуфеечке; вспомнил эту беременную, слабую женщину, которую должны были заставить работать на него за то, что она, измученная трудами, не усмотрела за своей голодной коровой.
Мужики сказали, что переговорят с обществом и дадут ответ и, распрощавшись, ушли
в возбужденном
состоянии. По дороге долго слышался их громкий удаляющийся говор. И до позднего вечера гудели их голоса и доносились по реке от деревни.
С замиранием сердца и ужасом перед мыслью о том,
в каком
состоянии он нынче найдет Маслову, и той тайной, которая была для него и
в ней и
в том соединении людей, которое было
в остроге, позвонил Нехлюдов у главного входа и у вышедшего к нему надзирателя спросил про Маслову. Надзиратель справился и сказал, что она
в больнице. Нехлюдов пошел
в больницу, Добродушный старичок, больничный сторож, тотчас же впустил его и, узнав, кого ему нужно было видеть, направил
в детское отделение.
И это-то соединение приводило его
в радостно-возбужденное и умиленное
состояние.
— Ужасный оболтус, но я тебя именно за это люблю, что ты такой ужасный оболтус, — повторяла она, видимо особенно полюбив это слово, верно передававшее
в ее глазах умственное и нравственное
состояние ее племянника.
Семейную жизнь Владимира Васильевича составляли его безличная жена, свояченица,
состояние которой он также прибрал
в рукам, продав ее имение и положив деньги на свое имя, и кроткая, запуганная, некрасивая дочь, ведущая одинокую тяжелую жизнь, развлечение
в которой она нашла
в последнее время
в евангелизме —
в собраниях у Aline и у графини Катерины Ивановны.
Сам он
в глубине души ни во что не верил и находил такое
состояние очень удобным и приятным, но боялся, как бы народ не пришел
в такое же
состояние, и считал, как он говорил, священной своей обязанностью спасать от этого народ.
Рагожинский был человек без имени и
состояния, но очень ловкий служака, который, искусно лавируя между либерализмом и консерватизмом, пользуясь тем из двух направлений, которое
в данное время и
в данном случае давало лучшие для его жизни результаты, и, главное, чем-то особенным, чем он нравился женщинам, сделал блестящую относительно судейскую карьеру.
— Право собственности прирожденно человеку. Без права собственности не будет никакого интереса
в обработке земли. Уничтожьте право собственности, и мы вернемся к дикому
состоянию, — авторитетно произнес Игнатий Никифорович, повторяя тот обычный аргумент
в пользу права земельной собственности, который считается неопровержимым и состоит
в том, что жадность к земельной собственности есть признак ее необходимости.
В смущенном
состоянии он простился с ними и доехал домой.
Тарас говорил про себя, что когда он не выпьет, у него слов нет, а что у него от вина находятся слова хорошие, и он всё сказать может. И действительно,
в трезвом
состоянии Тарас больше молчал; когда же выпивал, что случалось с ним редко и и только
в особенных случаях, то делался особенно приятно разговорчив. Он говорил тогда и много и хорошо, с большой простотою, правдивостью и, главное, ласковостью, которая так и светилась из его добрых голубых глаз и не сходящей с губ приветливой улыбки.
В таком
состоянии он был сегодня. Приближение Нехлюдова на минуту остановило его речь. Но, устроив мешок, он сел по-прежнему и, положив сильные рабочие руки на колени, глядя прямо
в глаза садовнику, продолжал свой рассказ. Он рассказывал своему новому знакомому во всех подробностях историю своей жены, за что ее ссылали, и почему он теперь ехал за ней
в Сибирь.
Он боялся, чтобы под влиянием тех тяжелых и развращающих условий,
в которых она находилась во время переезда, она не впала бы вновь
в то прежнее
состояние разлада самой с собой и отчаянности
в жизни,
в котором она раздражалась против него и усиленно курила и пила вино, чтобы забыться.
Нехлюдов чувствовал себя во всё время путешествия
в том возбужденном
состоянии,
в котором он невольно делался участливым и внимательным ко всем людям, от ямщика и конвойного солдата до начальника тюрьмы и губернатора, до которых имел дело.
Выслушав офицера и поняв его душевное
состояние в том смысле, что он тяготится участием
в мучительстве подвластных ему людей, он серьезно сказал...
Как на островке среди моря, люди эти чувствовали себя на время не залитыми теми унижениями и страданиями, которые окружали их, и вследствие этого находились
в приподнятом, возбужденном
состоянии.
Только при особенном культивировании порока, как оно производится
в этих учреждениях, можно было довести русского человека до того
состояния, до которого он был доведен
в бродягах, предвосхитивших новейшее учение Ницше и считающих всё возможным и ничто не запрещенным и распространяющих это учение сначала между арестантами, а потом между всем народом.