Неточные совпадения
Вслед за ним вошла
в коридор женщина с измученным
лицом и вьющимися седыми волосами, одетая
в кофту с рукавами, обшитыми галунами, и подпоясанную поясом с синим кантом.
Всё
лицо женщины было той особенной белизны, которая бывает на
лицах людей, проведших долгое время взаперти, и которая напоминает ростки картофеля
в подвале.
В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам
в пенюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок
в окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя
в зеркало, подкрашивание
лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье
в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход
в разукрашенную ярко-освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами — всех возможных сословий, возрастов и характеров.
Вымыв душистым мылом руки, старательно вычистив щетками отпущенные ногти и обмыв у большого мраморного умывальника себе
лицо и толстую шею, он пошел еще
в третью комнату у спальни, где приготовлен был душ.
В комнату вошел один из членов
в золотых очках, невысокий, с поднятыми плечами и нахмуренным
лицом.
Как только она вошла, глаза всех мужчин, бывших
в зале, обратились на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими глазами
лица и выступавшей под халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она проходила, не спуская глаз, смотрел на нее, пока она проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась, как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся глазами
в окно прямо перед собой.
Старичок-священник, с опухшим желто-бледным
лицом,
в коричневой рясе с золотым крестом на груди и еще каким-то маленьким орденом, приколотым сбоку на рясе, медленно под рясой передвигая свои опухшие ноги, подошел к аналою, стоящему под образом.
Что-то было такое необыкновенное
в выражении
лица и страшное и жалкое
в значении сказанных ею слов,
в этой улыбке и
в том быстром взгляде, которым она окинула при этом залу, что председатель потупился, и
в зале на минуту установилась совершенная тишина. Тишина была прервана чьим-то смехом из публики. Кто-то зашикал. Председатель поднял голову и продолжал вопросы...
Она придвинулась к нему, и он, сам не зная, как это случилось, потянулся к ней
лицом; она не отстранилась, он сжал крепче ее руку и поцеловал ее
в губы.
Так казалось Нехлюдову, когда он взглядывал на ее стройную фигуру
в белом платье с складочками и на сосредоточенно радостное
лицо, по выражению которого он видел, что точь-в-точь то же, что поет
в его душе, поет и
в ее душе.
Он приблизил еще раз
лицо к стеклу и хотел крикнуть ей, чтобы она вышла, но
в это время она обернулась к двери, — очевидно, ее позвал кто-то.
В зале были новые
лица — свидетели, и Нехлюдов заметил, что Маслова несколько раз взглядывала, как будто не могла оторвать взгляда от очень нарядной,
в шелку и бархате, толстой женщины, которая,
в высокой шляпе с большим бантом и с элегантным ридикюлем на голой до локтя руке, сидела
в первом ряду перед решеткой. Это, как он потом узнал, была свидетельница, хозяйка того заведения,
в котором жила Маслова.
— Господа присяжные заседатели, — продолжал между тем, грациозно извиваясь тонкой талией, товарищ прокурора, —
в вашей власти судьба этих
лиц, но
в вашей же власти отчасти и судьба общества, на которое вы влияете своим приговором. Вы вникните
в значение этого преступления,
в опасность, представляемую обществу от таких патологических, так сказать, индивидуумов, какова Маслова, и оградите его от заражения, оградите невинные, крепкие элементы этого общества от заражения и часто погибели.
И
в его представлении происходило то обычное явление, что давно не виденное
лицо любимого человека, сначала поразив теми внешними переменами, которые произошли за время отсутствия, понемногу делается совершенно таким же, каким оно было за много лет тому назад, исчезают все происшедшие перемены, и перед духовными очами выступает только то главное выражение исключительной, неповторяемой духовной личности.
Да, несмотря на арестантский халат, на всё расширевшее тело и выросшую грудь, несмотря на раздавшуюся нижнюю часть
лица, на морщинки на лбу и на висках и на подпухшие глаза, это была несомненно та самая Катюша, которая
в Светло-Христово Воскресение так невинно снизу вверх смотрела на него, любимого ею человека, своими влюбленными, смеющимися от радости и полноты жизни глазами.
1) Виновен ли крестьянин села Борков, Крапивенского уезда, Симон Петров Картинкин, 33 лет,
в том, что 17-го января 188* года
в городе N, замыслив лишить жизни купца Смелькова, с целью ограбления его, по соглашению с другими
лицами, дал ему
в коньяке яду, отчего и последовала смерть Смелькова, и похитил у него деньгами около 2500 рублей и брильянтовый перстень?
— Не правда ли? — обратилась Мисси к Нехлюдову, вызывая его на подтверждение своего мнения о том, что ни
в чем так не виден характер людей, как
в игре. Она видела на его
лице то сосредоточенное и, как ей казалось, осудительное выражение, которого она боялась
в нем, и хотела узнать, чем оно вызвано.
«Plutôt une affaire d’amour sale», [Скорее дело,
в котором замешана грязная любовь, — непереводимый каламбур.] хотела сказать и не сказала Мисси, глядя перед собой с совершенно другим, потухшим
лицом, чем то, с каким она смотрела на него, но она не сказала даже Катерине Алексеевне этого каламбура дурного тона, а сказала только.
— Ай, девка, хороша, — говорил один. — Тетеньке мое почтение, — говорил другой, подмигивая глазом. Один, черный, с выбритым синим затылком и усами на бритом
лице, путаясь
в кандалах и гремя ими, подскочил к ней и обнял ее.
Лицо у ней было красное,
в пятнах, с широко расставленными черными глазами и толстыми короткими губами, не закрывавшими белые выпирающие зубы.
Подсудимый, оберегаемый двумя жандармами с оголенными саблями, был худой, узкоплечий двадцатилетний мальчик
в сером халате и с серым бескровным
лицом.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное
лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни
в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был
в городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами
в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Еще не успели за ним затворить дверь, как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие ни к месту,
в котором они производились, ни к
лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и сказал, что по пропуску
в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
Чахоточная, схватившись за грудь, с налитым кровью
лицом, откашливалась и,
в промежутках вздыхая, почти вскрикивала.
По коридору послышались шаги
в шлепающих котах, загремел замок, и вошли два арестанта-парашечники
в куртках и коротких, много выше щиколок, серых штанах и, с серьезными, сердитыми
лицами подняв на водонос вонючую кадку, понесли ее вон из камеры. Женщины вышли
в коридор к кранам умываться. У кранов произошла ссора рыжей с женщиной, вышедшей из другой, соседней камеры. Опять ругательства, крики, жалобы…
Особенная эта служба состояла
в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным
лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
Нехлюдов отошел к толпе дожидающихся. Из толпы выделился
в оборванной одежде и смятой шляпе,
в опорках на босу ногу человек с красными полосами во всё
лицо и направился к тюрьме.
Рядом с старушкой был молодой человек
в поддевке, который слушал, приставив руки к ушам, покачивая головой, то, что ему говорил похожий на него арестант с измученным
лицом и седеющей бородой.
Рядом с цыганом присел к земле солдат, разговаривая с арестанткой, потом стоял, прильнув к сетке, молодой с светлой бородой мужичок
в лаптях с раскрасневшимся
лицом, очевидно с трудом сдерживающий слезы.
Маслова не могла расслышать того, что говорил Нехлюдов, но выражение его
лица в то время как он говорил, вдруг напомнило ей его. Но она не поверила себе. Улыбка однако исчезла с ее
лица, и лоб стал страдальчески морщиться.
Нехлюдов достал бумажник, как только смотритель отвернулся, но не успел передать десятирублевую бумажку, как. смотритель опять повернулся к ним
лицом. Он зажал ее
в руке.
Но не успел помощник подойти к двери
в кабинет, как она сама отворилась, и послышались громкие, оживленные голоса немолодого коренастого человека с красным
лицом и с густыми усами,
в совершенно новом платье, и самого Фанарина.
— Еще я хотел спросить вас: прокурор дал мне пропуск
в тюрьму к этому
лицу,
в тюрьме же мне сказали, что нужно еще разрешение губернатора для свиданий вне условных дней и места. Нужно ли это?
Она не только была необыкновенно оригинально нарядна, — что-то было на ней накручено и бархатное, и шелковое, и ярко желтое, и зеленое, — но и жидкие волосы ее были подвиты, и она победительно влетела
в приемную, сопутствуемая длинным улыбающимся человеком с земляным цветом
лица,
в сюртуке с шелковыми отворотами и белом галстуке.
С грустным и строгим
лицом и с величайшею учтивостью поблагодарив жену адвоката за честь приглашения, Нехлюдов отказался за неимением возможности и вышел
в приемную.
В это время из боковой двери вышел с блестящими галунами и сияющим, глянцовитым
лицом, с пропитанными табачным дымом усами фельдфебель и строго обратился к надзирателю...
Нехлюдов увидал ее
в дверях, когда она еще не видала смотрителя.
Лицо ее было красно. Она бойко шла за надзирателем и не переставая улыбалась, покачивая головой. Увидав смотрителя, она с испуганным
лицом уставилась на него, но тотчас же оправилась и бойко и весело обратилась к Нехлюдову.
В комнате было светло, и Нехлюдов
в первый раз ясно на близком расстоянии увидал ее
лицо, — морщинки около глаз и губ и подпухлость глаз.
— Ну, полно! — сказал Нехлюдов, сделал серьезное
лицо, встал из-за стола и, утирая рот и удивляясь, зачем он понадобился дьяконовой дочери, пошел
в хозяйскую хату.
В комнате была девушка
в войлочной шляпе,
в шубке, жилистая, с худым некрасивым
лицом,
в котором хороши были одни глаза с поднятыми над ними бровями.
Масленников весь рассиял, увидав Нехлюдова. Такое же было жирное и красное
лицо, и та же корпуленция, и такая же, как
в военной службе, прекрасная одежда. Там это был всегда чистый, по последней моде облегавший его плечи и грудь мундир или тужурка; теперь это было по последней моде статское платье, так же облегавшее его сытое тело и выставлявшее широкую грудь. Он был
в вицмундире. Несмотря на разницу лет (Масленникову было под 40), они были на «ты».
—
В остроге есть одно
лицо, которым я очень интересуюсь (при слове острог
лицо Масленникова сделалось еще более строго), и мне хотелось бы иметь свидание не
в общей, а
в конторе, и не только
в определенные дни, но и чаще. Мне сказали, что это от тебя зависит.
Во всем
лице,
в особенности
в больших глазах, было выражение безнадежной тоски.
Нехлюдов слушал и вместе с тем оглядывал и низкую койку с соломенным тюфяком, и окно с толстой железной решеткой, и грязные отсыревшие и замазанные стены, и жалкое
лицо и фигуру несчастного, изуродованного мужика
в котах и халате, и ему всё становилось грустнее и грустнее; не хотелось верить, чтобы было правда то, что рассказывал этот добродушный человек, — так было ужасно думать, что могли люди ни за что, только за то, что его же обидели, схватить человека и, одев его
в арестантскую одежду, посадить
в это ужасное место.
Прежде всех обратил его внимание молодой человек
в короткой жакетке, с приятным
лицом, который, стоя перед немолодой уже чернобровой женщиной, что-то горячо и с жестами рук говорил ей.
Недалеко от них,
в углу, сидела парочка влюбленных: она была с короткими волосами и с энергическим
лицом, белокурая, миловидная, совсем молоденькая девушка
в модном платье; он — с тонкими очертаниями
лица и волнистыми волосами красивый юноша
в гуттаперчевой куртке.
Молодой человек держал
в руках бумажку, и, очевидно, не зная, что ему делать, c сердитым
лицом перегибал и мял ее.
Всё было красиво
в этой девушке: и большие белые руки, и волнистые остриженные волосы, и крепкие нос и губы; но главную прелесть ее
лица составляли карие, бараньи, добрые, правдивые глаза.
Красивые глаза ее оторвались от
лица матери
в ту минуту, как вошел Нехлюдов, и встретились с его взглядом.
Масленников был
в особенно радостном возбуждении, причиной которого было оказанное ему внимание важным
лицом.