Неточные совпадения
Из канцелярии Сената Нехлюдов поехал в комиссию прошений к имевшему в ней влияние чиновнику барону Воробьеву, занимавшему великолепное помещение в казенном доме. Швейцар и лакей объявили строго Нехлюдову, что
видеть барона нельзя помимо приемных дней, что он нынче у государя императора, а завтра опять доклад. Нехлюдов передал
письмо и поехал к сенатору Вольфу.
— Да, кабы не вы, погибла бы совсем, — сказала тетка. — Спасибо вам.
Видеть же вас я хотела затем, чтобы попросить вас передать
письмо Вере Ефремовне, — сказала она, доставая
письмо из кармана. —
Письмо не запечатано, можете прочесть его и разорвать или передать, — что найдете более сообразным с вашими убеждениями, — сказала она. — В
письме нет ничего компрометирующего.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да
из собственного его
письма. Приносят ко мне на почту
письмо. Взглянул на адрес —
вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Письмо было от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал
из Петербурга: «Я получил
письмо от Долли, она в Ергушове, и у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста, к ней, помоги советом, ты всё знаешь. Она так рада будет тебя
видеть. Она совсем одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
Соня беспрерывно сообщала, что он постоянно угрюм, несловоохотлив и даже почти нисколько не интересуется известиями, которые она ему сообщает каждый раз
из получаемых ею
писем; что он спрашивает иногда о матери; и когда она,
видя, что он уже предугадывает истину, сообщила ему, наконец, об ее смерти, то, к удивлению ее, даже и известие о смерти матери на него как бы не очень сильно подействовало, по крайней мере, так показалось ей с наружного вида.
«Ведь и я бы мог все это… — думалось ему, — ведь я умею, кажется, и писать; писывал, бывало, не то что
письма, и помудренее этого! Куда же все это делось? И переехать что за штука? Стоит захотеть! „Другой“ и халата никогда не надевает, — прибавилось еще к характеристике другого; — „другой“… — тут он зевнул… — почти не спит… „другой“ тешится жизнью, везде бывает, все
видит, до всего ему дело… А я! я… не „другой“!» — уже с грустью сказал он и впал в глубокую думу. Он даже высвободил голову из-под одеяла.
— Разумеется, мне не нужно: что интересного в чужом
письме? Но докажи, что ты доверяешь мне и что в самом деле дружна со мной. Ты
видишь, я равнодушен к тебе. Я шел успокоить тебя, посмеяться над твоей осторожностью и над своим увлечением. Погляди на меня: таков ли я, как был!.. «Ах, черт возьми, это
письмо из головы нейдет!» — думал между тем сам.