— А вчера, вы только уехали от князя Корчагина, — сказал извозчик, полуоборачивая свою крепкую загорелую шею в
белом вороте рубахи, — и я приехал, а швейцар говорит: «только вышли».
Неточные совпадения
Одна из этих женщин, отбывавшая наказание за воровство, была большая, грузная, с обвисшим телом рыжая женщина, с желтовато-белыми, покрытыми веснушками лицом, руками и толстой шеей, выставлявшейся из-за развязанного раскрытого
ворота.
С громом отворились
ворота, бряцанье цепей стало слышнее, и на улицу вышли конвойные солдаты в
белых кителях, с ружьями и — очевидно, как знакомый и привычный маневр, — расстановились правильным широким кругом перед
воротами.
Мрачный дом острога с часовым и фонарем под
воротами, несмотря на чистую,
белую пелену, покрывавшую теперь всё — и подъезд, и крышу, и стены, производил еще более, чем утром, мрачное впечатление своими по всему фасаду освещенными окнами.
Нищенки-старухи у кладбищенских
белых ворот относились к Елене Петровне враждебно и звали ее между собой: «генеральша-то!». Но когда показывалась она с детьми, то высыпали ей навстречу и пели льстивыми голосами:
Неточные совпадения
Извозчик был прелестен в
белом, высунутом из под кафтана и натянутом на налитой, красной, крепкой шее
вороте рубахи.
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась в новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у
ворот и политичное держанье за
белы ручки в тот час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие речи разночинный отработавшийся народ?
Прощай, свидетель падшей славы, // Петровский замок. Ну! не стой, // Пошел! Уже столпы заставы //
Белеют; вот уж по Тверской // Возок несется чрез ухабы. // Мелькают мимо будки, бабы, // Мальчишки, лавки, фонари, // Дворцы, сады, монастыри, // Бухарцы, сани, огороды, // Купцы, лачужки, мужики, // Бульвары, башни, казаки, // Аптеки, магазины моды, // Балконы, львы на
воротах // И стаи галок на крестах.
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые
ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового
белья с вытканными коронами.
Там, на кушетке, лежал вверх лицом Лютов в
белой рубашке с мягким
воротом.