Цитаты со словом «Павловна»
Нехлюдов прошел вперед. В середине стояла аристократия: помещик с женою и сыном в матросской куртке, становой, телеграфист, купец в сапогах с бураками, старшина с медалью и справа от амвона, позади помещицы, Матрена
Павловна в переливчатом лиловом платье и белой с каймою шали и Катюша в белом платье с складочками на лифе, с голубым поясом и красным бантиком на черной голове.
— Христос воскресе! — сказала Матрена
Павловна, склоняя голову и улыбаясь, с такой интонацией, которая говорила, что нынче все равными, обтерев рот свернутым мышкой платком, она потянулась к нему губами.
— Дмитрий Иванович, голубчик, пожалуйста, пустите, — говорила она жалобным голосом. — Матрена
Павловна идет! — вскрикнула она, вырываясь, и действительно кто-то шел к двери.
Подошедшая к двери действительно была Матрена
Павловна. Она вошла в комнату с одеялом на руке и, взглянув укорительно на Нехлюдова, сердито выговорила Катюше за то, что она взяла не то одеяло.
Весь вечер он был сам не свой: то входил к тетушкам, то уходил от них к себе и на крыльцо и думал об одном, как бы одну увидать ее; но и она избегала его, и Матрена
Павловна старалась не выпускать ее из вида.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена
Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять вышел на крыльцо. На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
Сначала он слышал, как спокойно храпела Матрена
Павловна, и он хотел уже войти, как вдруг она стала кашлять и повернулась на скрипучей постели.
— Марья
Павловна, возьмите Колю, — сказал смотритель, нашедший, вероятно, противозаконным разговор Нехлюдова с мальчиком.
Марья
Павловна, та самая красивая девушка с бараньими глазами, которая обратила внимание Нехлюдова, встала во весь свой высокий рост и сильной, широкой, почти мужской походкой подошла к Нехлюдову и мальчику.
— Марья
Павловна, нельзя разговаривать с посторонними. Ведь вы знаете, — сказал смотритель.
Наконец заключенные и посетители стали расходиться: одни во внутреннюю, другие в наружную дверь. Прошли мужчины — в гуттаперчевых куртках, и чахоточный и черный лохматый; ушла и Марья
Павловна с мальчиком, родившимся в остроге.
С нею вместе шли также пешком двое политических: Марья
Павловна Щетинина, та самая красивая девушка с бараньими глазами, которая поразила Нехлюдова при свидании с Богодуховской, и ссылавшийся в Якутскую область некто Симонсон, тот самый черный лохматый человек с глубоко ушедшими под лоб глазами, которого Нехлюдов тоже заметил на этом свидании.
Марья
Павловна шла пешком потому, что уступила свое место на подводе уголовной беременной женщине...
Сторговав яиц, связку бубликов, рыбы и свежего пшеничного хлеба, Маслова укладывала всё это в мешок, а Марья
Павловна рассчитывалась с торговками, когда среди арестантов произошло движение. Всё замолкло, и люди стали строиться. Вышел офицер и делал последние перед выходом распоряжения.
Всё шло как обыкновенно: пересчитывали, осматривали целость кандалов и соединяли пары, шедшие в наручнях. Но вдруг послышался начальственно гневный крик офицера, удары по телу и плач ребенка. Всё затихло на мгновение, а потом по всей толпе пробежал глухой ропот. Маслова и Марья
Павловна подвинулись к месту шума.
Подойдя к месту шума, Марья
Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял в коротком халате и еще более коротких штанах длинный, худой арестант с бритой половиной головы.
Девчонка, стараясь выпростать ручонки из платка, с налитым кровью лицом не переставая визжала. Из толпы выступила Марья
Павловна и подошла к конвойному.
— Как же он с девочкой убежит? — сказала Марья
Павловна.
— Иди ко мне, — говорила Марья
Павловна, стараясь приманить к себе девочку.
— Постойте, Марья
Павловна, она ко мне пойдет, — сказала Маслова, доставая бублик из метка.
Маслова видела, что Марья
Павловна знала и даже что ей приятно было знать, что она красива, но что она не только не радовалась тому впечатлению, которое производила на мужчин ее наружность, но боялась этого и испытывала прямое отвращение и страх к влюблению.
После фабрики она жила в деревне, потом приехала в город и на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья
Павловна не рассказывала никогда этого сама, но Катюша узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла на себя выстрел, который во время обыска был сделан в темноте одним из революционеров.
Когда Маслова поступила к ним, Марья
Павловна почувствовала к ней отвращение, гадливость. Катюша заметила это, но потом также заметила, что Марья Павловна, сделав усилие над собой, стала с ней особенно ласкова и добра. И ласка и доброта такого необыкновенного существа так тронули Маслову, что она всей душой отдалась ей, бессознательно усваивая ее взгляды и невольно во всем подражая ей. Эта преданная любовь Катюши тронула Марью Павловну, и она также полюбила Катюшу.
Тут же была в тени, в дальнем углу, и Марья
Павловна, что-то делавшая с маленькой белоголовой девчонкой, которая не переставая что-то лопотала своим милым детским голоском.
Марья
Павловна, не вставая с своего места, рассказала то, что произошло с девочкой утром при выходе из этапа.
— Какой протест? — досадливо морщась, проговорил Крыльцов. Очевидно, непростота, искусственность тона и нервность Веры Ефремовны уже давно раздражали его. — Вы Катю ищете? — обратился он к Нехлюдову. — Она всё работает, чистит. Эту вычистила, нашу — мужскую; теперь женскую. Только блох уж не вычистить, едят поедом. А Маша что там делает? — спросил он, указывая головой на угол, в котором была Марья
Павловна.
— Нет, нет, я аккуратно. Она теперь чистенькая, — сказала Марья
Павловна. — Возьмите ее, — обратилась она к Ранцевой, — а я пойду помогу Кате. Да и плед ему принесу.
Марья
Павловна вышла, а вслед за ней в камеру вошли два человека с кипятком и провизией.
Как Марья
Павловна была вполне целомудренная девственница, так Ранцева была вполне целомудренная мужняя жена-женщина.
Так что вполне свободными от влюбления были в этом кружке только Марья
Павловна и Кондратьев.
— Как это ты не хочешь в другом видеть ничего хорошего, — вдруг разгорячившись, сказала Марья
Павловна (она была на «ты» со всеми).
— Всегда спорят, — сказала Марья
Павловна, когда он на минуту затих.
— Ей тут хорошо, — сказала Марья
Павловна, с страданием вглядываясь в разбитое лицо Бузовкина. — Оставьте ее у нас.
В это время Марья
Павловна вышла в коридор.
— У нее мигрень, она спит и не слышит, а я уйду! — сказала Марья
Павловна.
— Ну, хорошо, — сказала Марья
Павловна и, по-детски двигаясь всем телом со стороны в сторону и этим движением глубже усаживаясь на нарах, приготовилась слушать, глядя куда-то вдаль своими красивыми бараньими глазами.
— Удивительно! — сказала Марья
Павловна, остановив глаза на Симонсоне.
— А, каково? — сказала Марья
Павловна. — Влюблен, совсем влюблен. Вот уж чего никогда не ожидала бы, чтобы Владимир Симонсон влюбился таким самым глупым, мальчишеским влюблением. Удивительно и, по правде скажу, огорчительно, — заключила она, вздохнув.
— Она? — Марья
Павловна остановилась, очевидно желая как можно точнее ответить на вопрос. — Она? — Видите ли, она, несмотря на ее прошедшее, по природе одна из самых нравственных натур… и так тонко чувствует… Она любит вас, хорошо любит, и счастлива тем, что может сделать вам хоть то отрицательное добро, чтобы не запутать вас собой. Для нее замужество с вами было бы страшным падением, хуже всего прежнего, и потому она никогда не согласится на это. А между тем ваше присутствие тревожит ее.
Марья
Павловна улыбнулась своей милой детской улыбкой.
Марья
Павловна отвлеклась от вопроса, разговорившись на свою любимую тему.
— Я думаю, что надо вам сказать ей. Всегда лучше, чтобы было всё ясно. Поговорите с ней, я позову ее. Хотите? — сказала Марья
Павловна.
— Пожалуйста, — сказал Нехлюдов, и Марья
Павловна вышла.
— Марья
Павловна послала меня, — сказала она, останавливаясь близко подле него.
— Ты его близко знал? — спросила Марья
Павловна, беспокойно взглядывая на вдруг изменившееся, осунувшееся лицо Крыльцова.
— Да ведь не хорошо тебе, Анатолий, — сказала Марья
Павловна, — пожалуйста не кури.
Набатов побежал за снегом. Марья
Павловна достала валерьяновые капли и предлагала ему, но он, закрыв глаза, отталкивал ее белой похудевшей рукой и тяжело и часто дышал. Когда снег и холодная вода немного успокоили его, и его уложили на ночь, Нехлюдов простился со всеми и вместе с унтер-офицером, пришедшим за ним и уже давно дожидавшимся его, пошел к выходу.
На самой задней сидели Новодворов, Грабец и Кондратьев, на второй — Ранцева, Набатов и та слабая женщина в ревматизмах, которой Марья
Павловна уступила свое место.
На облучке подле него сидела Марья
Павловна.
Марья
Павловна сидела на другой стороне телеги.
Цитаты из русской классики со словом «Павловна»
Предложения со словом «павловна»
- – Рассказывайте, как дела? Знаю, Павел-то по математике отличился. За контрольную вчера тройку схлопотал! Павловна сказала. Ты давай учи, в люди выбивайся!
- Павловна была злым гением бабушки и одновременно лучшей подругой, и бабушка непременно хотела, чтобы и у неё всё было так, как у соседки.
- – Я знаю, почему она решила делать ремонт, – говорила мама, – потому что её соседка, Павловна, тоже недавно его делала.
- (все предложения)
Значение слова «Павловна»