Неточные совпадения
— Яков! давай бутылку, Яков! — кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. — Стойте, господа. Вот он Петруша, милый
друг, —
обратился он
к Пьеру.
— Да, ma chère, — сказал старый граф,
обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. — Вот его
друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chère. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба-то? — сказал граф вопросительно.
Ты этого никогда не поймешь, — сказала она,
обращаясь к Вере, — потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам де Жанлис!] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие — делать неприятности
другим.
— Mon cher, vous m’avez promis, [Мой
друг, ты мне обещал,] —
обратилась она опять
к сыну, прикосновением руки возбуждая его.
— Имениннице дорогой с детками, — сказала она своим громким, густым, подавляющим все
другие звуки голосом. — Ты что, старый греховодник, —
обратилась она
к графу; целовавшему ее руку, — чай, скучаешь в Москве? собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подростут… — она указывала на девиц, — хочешь — не хочешь, надо женихов искать.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пиеску с варияциями и вместе с
другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что-нибудь. Наташа,
к которой
обратились как
к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что-то
друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и
обратился к дамам.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал
к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого
друга обратился к нему...
— А, Бондаренко,
друг сердечный, — проговорил он бросившемуся стремглав
к его лошади, гусару. — Вы̀води, дружок, — сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою
обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
— Продай матушку̀, — ударяя на последнем слоге, говорил
другой солдат,
обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
Но в то же мгновение, как он
обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за
другим много просителей.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще
другого адъютанта, закусывавших что-то. Они поспешно
обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового? На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
Вместе с солдатом подошел
к костру пехотный офицер с подвязанною щекой и,
обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая
друг у
друга какой-то сапог.
— Ну, что́, Леля? —
обратился он тотчас же
к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Васильем был только угадан посредством подражания
другим родителям.
Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами,
обращаясь то
к тому, то
к другому.
— Что́ ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще
другую антре на стол. Ах, отцы мои! — Он схватился за голову. — Да кто же мне цветы привезет? Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, —
обратился он
к вошедшему на его зов управляющему, — скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке-садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда воло́
к, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут
к пятнице были.
Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать, и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на
других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер
обратился к нему.
— И зачем ты не
обратился прямо и просто ко мне, как
к другу?
— Мой
друг, —
обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, — лучше подождать… после…
— Где? — спросил Болконский. — Виноват, — сказал он
обращаясь к барону, — этот разговор мы в
другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. — Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел
к графине Ростовой.
— Не слышат… два раза сказал!.. не слышат! Она — первый человек в этом доме; она — мой лучший
друг, — кричал князь. — И ежели ты позволишь себе, — закричал он в гневе, в первый раз
обращаясь к княжне Марье, — еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у нее прощенья!
— Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, — сказал Анатоль. — Ну, товарищи,
друзья… — он задумался… — молодости… моей, прощайте, —
обратился он
к Макарину и
другим.
— Петр Кирилыч, — начала она быстро говорить, — князь Болконский был вам
друг, он и есть вам
друг, — поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё
другое). — Он говорил мне тогда, чтоб
обратиться к вам…
В конце речи Балашева, Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки,
другой подал носовой платок. Наполеон, не глядя на них,
обратился к Балашеву...
Есть в человеке известное, послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими
друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его
другом и обожателем. Наполеон
обратился к нему с приятною и слегка-насмешливою улыбкой.
— Спасибо отскочил, а то бы она тебя смазала. — Народ
обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядро попало в дом. Между тем
другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом — ядра, то с приятным посвистыванием — гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим
другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на. толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер
обращался более
к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем
к Болконскому.
«Да, да, съезди, голубчик, посмотри»,
обращался он то
к тому, то
к другому из приближенных; или: «Нет, не надо, лучше подождем», говорил он.
— Кайсаров! — кликнул Кутузов своего адъютанта. — Садись, пиши приказ на завтрашний день. А ты, —
обратился он
к другому, — поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Принимая всё более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся
к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой, и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства
обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в
других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
— Шапку-то сними… шапку-то, — заговорили в толпе,
обращаясь друг к другу. Переводчик
обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением
к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что̀ ему говорили и прятался за
других.
— И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна
обратилась к Билибину, который в
другом кружке, подобрав кожу и видимо сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, [остроту,] говорил об австрийцах.
— Поди хоть ты, ворона, неси дров, —
обратился этот солдат
к другому.
Пьер поспешил отвернуться от нее и
обратился опять
к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего
друга.