Неточные совпадения
Нашему доброму и чудному
государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в
лице этого убийцы и злодея.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал
государя и следил за его приближением. Когда
государь приблизился на расстояние 20-ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое
лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё — всякая черта, всякое движение — казалось ему прелестно в
государе.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным
лицом, чортом, как говорил Денисов, проехал мимо
государя.
Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты
государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным
лицом и резкою чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения.
Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся
лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости
государя.
Понял ли
государь, что́ делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в
лицо Ростова.
— Потому и не начинаю,
государь, — сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в
лице его еще раз что-то дрогнуло. — Потому и не начинаю,
государь, что мы не на параде, и не на Царицыном лугу, — выговорил он ясно и отчетливо.
В свите
государя на всех
лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти
лица.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного
лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что
государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что
государь опасно ранен.
Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное
лицо в эту минуту печали; потом, чтò я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к
государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову.
Два раза он исполнял поручения к самому
государю, так что
государь знал его в
лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое
лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
На площади, куда поехал
государь, стояли
лицом к
лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
— И как вы можете судить, что́ было бы лучше! — закричал он с
лицом, вдруг налившимся кровью. — Как вы можете судить о поступках
государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков
государя!
Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен
государю, что
государю неприятно его
лицо и всё существо его.
Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько
лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад.
Ее не занимали ни
государь, ни все важные
лица, на которых указывала Перонская — у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нѐчего смотреть.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого
государя, в июне месяце одному из польских генерал-адъютантов
государя пришла мысль дать обед и бал
государю от
лица его генерал-адъютантов.
При начале мазурки, Борис видел, что генерал-адъютант Балашев, одно из ближайших
лиц к
государю, подошел к нему и не-придворно остановился близко от
государя, говорившего с польскою дамой.
Борис заметил взволнованное
лицо Аракчеева, в то время как
государь пошел с Балашевым.
— Sire, — отвечал Балашев, — l’Empereur mon maître ne désire point la guerre, et comme Votre Majesté le voit, [
Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть,] — говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majesté, [ваше величество,] с неизбежною аффектацией учащения титула, обращаясь к
лицу, для которого титул этот еще новости.
Хотя эти
лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли
лица, или от
государя истекает такое-то приказание в форме совета, и нужно или не нужно исполнять его.
Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия
государя и всех этих
лиц с придворной точки (а в присутствии
государя все делаются придворными) всем был ясен.
Седьмые — были
лица, которые всегда есть при
государях, в особенности при молодых и которых особенно много было при императоре Александре,
лица генералов и флигель-адъютантов, страстно преданные
государю не как императору, но обожающие его, как человека искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805-м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие.
Эти
лица, хотя и восхищались скромностью
государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность, и желали только одного и настаивали на том, чтоб обожаемый
государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб-квартиру главнокомандующего и, советуясь где нужно с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Там, в бывшей гостиной, были собраны по желанию
государя не военный совет (
государь любил неопределенность), но некоторые
лица, которых мнения, в предстоящих затруднениях, он желал знать.
— Quant à celui qui a conseillé ce camp, le camp de Drissa, — говорил Паулучи, в то время как
государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему
лицо.
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю бледного и не дышащего к царь-пушке. Несколько
лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, тех, кто раздавил его.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в
лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад
государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему увидать бы Его, и то он считал бы себя счастливым!
— Который? Который? — плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех
лиц, которого он из-за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на нем весь свой восторг, хотя это был не
государь, закричал «ура!» неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
По широкому ходу, между стеной дворян,
государь прошел в залу. На всех
лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи
государя. Он понял только по тому, чтò он слышал, что
государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство.
Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
— Господа! — сказал дрогнувший голос
государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно-человеческий и тронутый голос
государя, который говорил: — «Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от
лица отечества. Господа, будем действовать — время всего дороже…»
Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий и, несмотря на то, что
лица, составлявшие комитет, знали нерасположение
государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим.
Хотя источник chagrin [горе] г-на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное
лицо, когда он был введен в кабинет
государя, что
государь тотчас же спросил у него...
Оставшись наедине с фельдмаршалом,
государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за-границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания
государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его
лице.