Наташа не то чтобы любила уединение (она не знала, любила ли она или нет, ей даже казалось, что нет), но она нося, рождая и кормя детей и принимая участие в каждой минуте
жизни мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света.
Неточные совпадения
— Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, André! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c’est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после
жизни, к которой она привыкла, расстаться с
мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее
мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной
жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
— Переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг
жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим
мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное уменьем выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным.
Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим
мужем, но который всё-таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал
жизнь.
Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил
мужу жену, при этом сказав ему: je vous ai sauvé la vie, et je sauve votre honneur! [я спас вашу
жизнь и спасаю вашу честь!]
Иногда ей приходила мысль, что различие это происходит от возраста; но она чувствовала, что была виновата перед ним и в душе своей обещала себе исправиться и сделать невозможное — т. е. в этой
жизни любить и своего
мужа, и детей, и Николиньку и всех ближних так, как Христос любил человечество.
Эта идея так же чудовищна, как и другая клевета на нее же, что она, будто бы еще при
жизни мужа, обещала князю Сергею Петровичу выйти за него, когда овдовеет, а потом не сдержала слова.
Она не была особенно красива, была верна ему, и, казалось, не говоря уже о том, что она этим отравляла
жизнь мужу и сама ничего, кроме страшных усилий и усталости, не получала от такой жизни, — она всё-таки старательно вела ее.
Не так еще давно одна добровольно следовавшая жена приходилась на 30 преступников, в настоящее же время присутствие женщин свободного состояния стало типическим для колонии, и уже трудно вообразить, например, Рыковское или Ново-Михайловку без этих трагических фигур, которые «ехали
жизнь мужей поправить и свою потеряли».
Поцелуй Таню [Таней называла себя в переписке с Пущиным Н. Д. Фонвизина, заявлявшая, что в «Евгении Онегине» Пушкин изобразил ее брак с Фонвизиным и что ее отношения к Пущину при
жизни мужа сходны с отношением Татьяны к Онегину.] — меня пугает слово на надписях. Все какое-то прощание! а я это слово не люблю вообще, а особенно от нее. Не лучше ли: до свидания! Где-нибудь и как-нибудь.
Неточные совпадения
Ревность Левина еще дальше ушла. Уже он видел себя обманутым
мужем, в котором нуждаются жена и любовник только для того, чтобы доставлять им удобства
жизни и удовольствия… Но, несмотря на то, он любезно и гостеприимно расспрашивал Васеньку об его охотах, ружье, сапогах и согласился ехать завтра.
То, что я, не имея ни минуты покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и других мучающая, противная
мужу, проживу свою
жизнь, и вырастут несчастные, дурно воспитанные и нищие дети.
— Весьма трудно ошибаться, когда жена сама объявляет о том
мужу. Объявляет, что восемь лет
жизни и сын — что всё это ошибка и что она хочет жить сначала, — сказал он сердито, сопя носом.
— Костя! сведи меня к нему, нам легче будет вдвоем. Ты только сведи меня, сведи меня, пожалуйста, и уйди, — заговорила она. — Ты пойми, что мне видеть тебя и не видеть его тяжелее гораздо. Там я могу быть, может быть, полезна тебе и ему. Пожалуйста, позволь! — умоляла она
мужа, как будто счастье
жизни ее зависело от этого.
Пускай
муж опозорит и выгонит ее, пускай Вронский охладеет к ней и продолжает вести свою независимую
жизнь (она опять с желчью и упреком подумала о нем), она не может оставить сына.