Неточные совпадения
— «Dieu me la donne, gare à qui la touche», —
сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). — On dit qu’il a été très beau en prononçant ces paroles, [Бог мне дал корону. Горе тому, кто ее тронет. — Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] — прибавил он и
еще раз повторил эти слова по-итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
Когда она
сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем
еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что́: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
— Да, съездите, пожалуйста, —
сказал генерал, повторяя то, что̀ уже
раз подробно было приказано, — и
скажите гусарам, чтоб они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту
еще осмотреть.
— Ах, какая досада! —
сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. — Вы знаете, я очень рад сделать всё, что́ от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. — Он
еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. — Но вы видите… до другого
раза!
— Потому и не начинаю, государь, —
сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его
еще раз что-то дрогнуло. — Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде, и не на Царицыном лугу, — выговорил он ясно и отчетливо.
— Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, —
сказал Пьер, и, взглянув
еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
— В таком случае… — начал Вилларский, но Пьер перебил его. — Да, я верю в Бога, —
сказал он
еще раз.
— Только
еще один
раз, —
сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
— Мама, можно поговорить, да? —
сказала Наташа. — Ну, в душку один
раз, ну
еще, и будет. — И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
—
Еще, пожалуйста
еще, —
сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметною улыбкой. Мотив Барыни повторился
раз сто. Несколько
раз балалайку настроивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось
еще и
еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
—
Еще как! —
сказал он. — У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, чтó всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я
раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
— Ах, я это знаю. Знаю, знаю, — подхватила Наташа. — Я
еще маленькая была, так со мной это было. Помнишь,
раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в класной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех-всех жалко. И, главное, я не виновата была, —
сказала Наташа, — ты помнишь?
— Так хорошо? —
сказал Николай,
еще раз высматривая выражение лица сестры, чтоб узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из-под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
— Не слышат… два
раза сказал!.. не слышат! Она — первый человек в этом доме; она — мой лучший друг, — кричал князь. — И ежели ты позволишь себе, — закричал он в гневе, в первый
раз обращаясь к княжне Марье, —
еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у нее прощенья!
— В печку… в огонь! И
раз навсегда тебе говорю, голубчик, —
сказал он, — все эти дела в огонь. Пускай косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят — щепки летят. — Он взглянул
еще раз на бумагу — О, аккуратность немецкая! — проговорил он, качая головой.
— Voilà un véritable ami! —
сказала просиявшая Элен,
еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибина. — Mais c’est que j’aime l’un et l’autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur à tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого, и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова пожертвовать жизнию,] —
сказала она.
Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро
еще ему
скажут: «с Богом»! и что когда
скажут, то
еще два
раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого
еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом Богом ехать осторожнее на спусках.
— Говорят: несчастия, страдания, —
сказал Пьер, — Да ежели бы сейчас, сию минуту мне
сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или с начала пережить всё это? Ради Бога,
еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, что как нас выкинет из привычной дорожки, всё пропало: а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, —
сказал он, обращаясь к Наташе.
Пьер вошел к детям, и хохот и крики
еще более усилились. — Ну, Анна Макаровна, — слышался голос Пьера; — вот сюда на середину и по команде —
раз, два, и когда я
скажу три. Ты сюда становись. Тебя на руки. Ну,
раз, два… — проговорил голос Пьера; сделалось молчание. — Три! — и восторженный стон детских голосов поднялся в комнате.
Неточные совпадения
Я
раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах —
еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам
сказать, что с ним сделалось.
Еще через три дня Евсеич пришел к бригадиру в третий
раз и
сказал:
«
Еще раз увижу, — говорил он себе, невольно улыбаясь, — увижу ее походку, ее лицо;
скажет что-нибудь, поворотит голову, взглянет, улыбнется, может быть».
— Хорошо, —
сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и
еще раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.
Это были единственные слова, которые были сказаны искренно. Левин понял, что под этими словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше не увидимся». Левин понял это, и слезы брызнули у него из глаз. Он
еще раз поцеловал брата, но ничего не мог и не умел
сказать ему.