10-го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, всё французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось для того, чтобы
дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую, Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье.
Неточные совпадения
На совете, в противность мнению стариков — Кутузова и князя Шварценберга, было решено немедленно наступать и
дать генеральное
сражение Бонапарту.
Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в
сражениях, и таким любезным с
дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё-таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле
сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где-нибудь один, среди чужих, и не в силах
дать о себе вести.
24-го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое
сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог
дать ему ответа. (Это было
сражение 24-го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Результат этот был тогда же совершенно очевиден, а между тем Наполеон
дал, а Кутузов принял это
сражение.
Давая и принимая Бородинское
сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитро-сплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Теперь наступила решительная минута
сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл
сражение,
дать почувствовать, что всё сделано Бенигсеном.
Ежели от воли Наполеона зависело
дать или не
дать Бородинское
сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России, и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24-го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России.
Некоторые историки говорят, что Наполеону сто́ило
дать свою нетронутую старую гвардию, для того, чтобы
сражение было выиграно.
Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского
сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя
дать еще
сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество, и жители до половины повыехали, граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
— Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не
давши еще
сражения: всего этого не было бы! — сказал он.
Если бы под Красною Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая,
дала бы
сражение?
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» говорили после Тарутинского
сражения русские офицеры и генералы, точно так же, как говорят и теперь,
давая чувствовать, что кто-то там глупый делает так навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое
сражение — Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое, всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Отступление от Мало-Ярославца тогда, когда ему
дают дорогу в обильный край, и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге, объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять
сражение и сам командовать, и ходит с березовою палкой и говорит...
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов,
дало Бородинское
сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, окружив их с превосходными силами, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: — «как же вы обещали не оставлять Москвы, не
дав сраженья?» — Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без
сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена.
Он в ответ Лористону на предложения о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что всё сделается само собою лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо
дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское
сражения не нужны, что с чем-нибудь надо притти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он
дает Бородинское
сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность.
Неточные совпадения
Оттого китаец делает что хочет: если он чиновник, он берет взятки с низших и
дает сам их высшим; если он солдат, он берет жалованье и ленится и с поля
сражения бегает: он не думает, что он служит, чтобы воевать, а чтоб содержать свое семейство.
В начале пятой фигуры в гостиной послышался шум, вскоре затем сменившийся шушуканьем. В дверях залы показался сам его высокородие. Приближался страшный момент, момент, в который следовало делать соло пятой фигуры. Протоколист, завидев его высокородие, решительно отказался выступать вперед и хотел оставить на жертву свою
даму. Произошло нечто вроде борьбы, причинившей между танцующими замешательство. Дмитрий Борисыч бросился в самый пыл
сражения.
«Можно по крайней мере предположить уменьшение огромных расходов, которые нужны при теперешнем военном устройстве, имеющем целью возможность в 24 часа захватить владения противника и
дать решительное
сражение через неделю после объявления войны!»
— Так; но зато на другой день и было
сражение. А вы все-таки
дайте мне знать, когда он вернется, — прибавила Елена и попыталась переменить разговор, но разговор не клеился.
— Чрезвычайно трудное-с: еще ни одно наше поколение ничего подобного не одолевало, но зато-с мы и только мы, первые, с сознанием можем сказать, что мы уже не прежние вздорные незабудки, а мы — сила, мы оппозиция, мы идем против невежества массы и, по теории Дарвина, будем до истощения сил бороться за свое существование. Quoi qu'il arrive, [Что бы ни случилось — Франц.] а мы до новолуния
дадим генеральное
сражение этому русскому духу.