Неточные совпадения
Коляска шестериком стояла у подъезда.
На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски.
На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m-lle Bourienne, княжна Марья и княгиня. Князь Андрей
был позван в кабинет к отцу, который с-глазу-на-глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что́
было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь
на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею.
На лице его не
было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при
дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
И как ни дороги, ни милы мне многие люди — отец, сестра, жена, — самые дорогие мне люди, — но, как ни страшно и [ни] неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не
буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору
на дворе Кутузова.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только
было еще светлее. Свет
был так силен и звезд
на снеге
было так много, что
на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд
было незаметно.
На небе
было черно и скучно,
на земле
было весело.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во
двор Марьи Дмитриевны в Старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все
были на службе.
Этот ответ Балашева, намекавший
на недавнее поражение французов в Испании,
был высоко оценен, по рассказам Балашева, при
дворе императора Александра и очень мало
был оценен теперь за обедом Наполеона и прошел незаметно.
Всю ночь мимо постоялого
двора двигались
на улице войска.
На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро
было солнечное и с восьми часов
было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
— Иди, — сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что-то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились
на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и всё усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил
на постоялый
двор. — Бумага, которую дал губернатор Алпатычу,
была следующая...
Все дома Можайска
были заняты постоем войск, и
на постоялом
дворе,
на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не
было места: всё
было полно офицерами.
Пьер поспешно оделся и выбежал
на крыльцо.
На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из-за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противуположной улицы,
на покрытую росой пыль дороги,
на стены домов,
на окна забора и
на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался
на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
Уже петухи
пели, когда они дошли до Можайска, и стали подниматься
на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый
двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся
на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому
двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
В горницах постоялого
двора не
было места: все
были заняты. Пьер прошел
на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель.
На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы,
двор, но всё это
было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
Он взглянул
на грязный постоялый
двор, в середине которого у колодца солдаты
поили худых лошадей, и с которого в ворота выезжали подводы.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в
дворах и в окнах домов и толпились
на улицах.
На улицах около телег, которые должны
были увозить раненых, слышны
были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому, раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Дорогой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
31-го августа в субботу, в доме Ростовых всё казалось перевернутым вверх дном. Все двери
были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету.
На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные вèрхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Право у нас
на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут
есть…
Берг, в своих аккуратных дрожечках
на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие
были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во
двор на подводы, и, входя
на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы.
На дворе всё также стояли заложенные подводы. Две из них
были развязаны, и
на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
— Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни
на что̀ не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите пожалуста, голубушка… Маменька, ну что́ нам то, что́ мы увезем, вы посмотрите только, что́
на дворе… Маменька!.. Это не может
быть!..
В соседних домах тоже разнесся слух, что
есть подводы, и
на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов.
— С Богом! — сказал Ефим, надев шляпу, — вытягивай! — Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей
на ходу вскочил
на козлы. Встряхнуло карету при выезде со
двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились
на церковь, которая
была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
На огромном
дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза, и не
было видно ни одного человека.
Выйдя
на двор, Мавра Кузьминишна задумалась о том, куда ей итти теперь:
пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, чтò еще не
было прибрано.
1-го и 2-го сентября, более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и кроме толпы, собравшейся
на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, — ничего не
было.
Полицеймейстер, которого остановила толпа, и адъютант, который пришел доложить, что лошади готовы, вместе вошли к графу. Оба
были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что
на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшего его видеть.
В окнах домов видны
были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией;
на дворах такие же люди отпирали и отбивали ворота сараев и конюшень; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей.
Разговор их
был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей
на тот же
двор,
на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что̀ им говорили.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитою кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно не переставая стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь, адъютант этот ночевал
на том же
дворе,
на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы
быть подальше от этого раненого.
Когда Пьер, обежав
дворами и переулками, вышел назад с своею ношей к саду Грузинского,
на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно
было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками.
Не только
на станциях, постоялых
дворах и в коверной помещика
были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь,
на вечере губернатора,
было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил
на них внимание.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил где командир и офицеры? Человек этот, с мешком
на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрагиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры
были выше
на горе с правой стороны
на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, чтó
будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел
на двор.
На дворе еще
было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое-где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, не громкие, как бы шепчущиеся голоса.
Выстрелы раздавались
на дворе того барского дома,
на котором он
был вчера ночью с Долоховым.
Остановившись
на постоялом
дворе, оба купца заснули и
на другой день товарищ купца
был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден
был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом, и выдернув ноздри — как следует по порядку, говорил Каратаев, — сослали в каторгу.