Неточные совпадения
Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно-белыми, не смятыми, видимо, только-что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко-зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухова, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно-благородными крупными морщинами на красивом красно-желтом
лице.
Борис с свойственною ему аккуратностью,
белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на
лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
Потирая полные, небольшие,
белые руки, ей навстречу, с значительно-спокойным
лицом, уже шла акушерка.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что́ вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое
лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что-то маленькое, красное в
белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Невысокий человек этот был одет в
белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что-то вроде ожерелья, и из-за ожерелья выступал высокий,
белый жабо, окаймлявший его продолговатое
лицо, освещенное снизу.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя
белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим
лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно размышлял о том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны
лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и
белых.
Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще
белом жилете и высоком
белом галстуке, в которых он был в знаменитом заседании Государственного Совета, с веселым
лицом стоял у стола.
Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в
белом колпаке и халате.
— Пьер! Давно приехал? — прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ
лица бобровым воротником и немного пригнув голову.
Лицо его было румяно и свежо, шляпа с
белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
И вероятно еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому
лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими
белыми руками, закричал почти...
Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми, барахтающимися в нем
белыми телами, с кирпично-красными руками,
лицами и шеями.
Чтό он думает теперь?» вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это, она увидала его перед собой с тем выражением
лица, которое у него было в гробу на обвязанном
белым платком
лице.
С тех пор, как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему
белый глаз и рана, и выражение усталости в его
лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо), и тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
— Ну теперь всё, — сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей
белой, пухлой шеи, с повеселевшим
лицом направился к двери.
Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и
белый, как бы совершенно без крови в тонком
лице, с остановившеюся доброю улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и
лица его не было видно.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые
лица и везде встречая только незнакомые, военные
лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его
белую шляпу и зеленый фрак.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатою спиной, с открытою
белою головой, и с вытекшим,
белым глазом на оплывшем
лице, Кутузов вошел своею ныряющею, раскачивающеюся походкой в круг и остановился позади священника.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вперед, то влево, то вправо; но везде были солдаты, с одинаково-озабоченными
лицами, занятыми каким-то невидным, но очевидно важным делом. Все с одинаково-недовольно-вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в
белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
— Ух, ух, ух!… — как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое, черное, курносое
лицо, оскалив
белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжать, пронзительно-звенящим, протяжным визгом.
Аббат, хорошо откормленный, с пухлою, гладко-бритою бородой, приятным, крепким ртом и
белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен, и с тонкою улыбкой на губах, мирно-восхищенным ее красотою взглядом, смотрел изредка на ее
лицо, и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос.
— Может быть, — сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. — А это кто? — спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой, синей чуйке, с
белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным
лицом.
— Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, — строго сказал ему генерал с
белыми усами и красным румяным
лицом.
Все эти люди и лошади как будто гнались какою-то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались
белые зубы, хмурились брови, перебрасывались всё одни и те же ругательства, и на всех
лицах было одно и то же молодечески-решительное и жестко-холодное выражение, которое по утру поразило Пьера при звуке барабана на
лице капрала.