— Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь,] — сказала m-lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая
белую салфетку. — Son excellence le prince Kouraguine avec son fils, à ce que j’ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] — вопросительно сказала она.
Прямо против приподнятых полос материи, разделявшей нумер, стоял ломберный стол, покрытый чистою,
белою салфеткой; на нем весело кипящий самовар и по бокам его две стеариновые свечи в высоких блестящих шандалах, а за столом, в глубине дивана, сидела сама Анна Михайловна.
Хвалынцева уже давно интересовала эта работа, но он все как-то не решался спросить, что это и для чего графиня вышивает? Наконец, однажды вечером, сидя подле нее и утомясь несколько чтением, он отбросил в сторону брошюру и стал следить за интересовавшим его рукодельем. Графиня встала и, подняв
белую салфетку, до половины покрывавшую ее работу, стала любоваться на свое произведение.
Чистенькая белая комната молочной красавицы была облита нежным красным светом только что окунувшегося в море горячего солнца; старый ореховый комод, закрытый
белой салфеткой, молящийся бронзовый купидон и грустный лик Мадонны, с сердцем, пронзенным семью мечами, — все смотрело необыкновенно тихо, нежно и серьезно.
Неточные совпадения
Бежит лакей с
салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с
белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, // Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
При этом всегда они брали с собой кутью на
белом блюде, в
салфетке, а кутья была сахарная из рису и изюму, вдавленного в рис крестом.
Особенно в
белье; скатерти — ослепительной белизны, а
салфетки были бы тоже, если б они были, но их нет, и вам подадут
салфетку только по настойчивому требованию — и то не везде.
В мучениях доживал я до торжественного дня, в пять часов утра я уже просыпался и думал о приготовлениях Кало; часов в восемь являлся он сам в
белом галстуке, в
белом жилете, в синем фраке и с пустыми руками. «Когда же это кончится? Не испортил ли он?» И время шло, и обычные подарки шли, и лакей Елизаветы Алексеевны Голохвастовой уже приходил с завязанной в
салфетке богатой игрушкой, и Сенатор уже приносил какие-нибудь чудеса, но беспокойное ожидание сюрприза мутило радость.
И Кузьма перебросил на левое плечо
салфетку, взял вилку и ножик, подвинул к себе расстегай, взмахнул пухлыми
белыми руками, как голубь крыльями, моментально и беззвучно обратил рядом быстрых взмахов расстегай в десятки узких ломтиков, разбегавшихся от цельного куска серой налимьей печенки на середине к толстым зарумяненным краям пирога.