Неточные совпадения
Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано
без различия во
всех...
— Я и с мужем вашим
всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, — сказал Пьер,
без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
—
Всё равно одна,
без моих друзей… И хочет, чтоб я не боялась.
— Очень, очень вам благодарен, ma chère или mon cher [милая или милый.] — (ma chère или mon cher он говорил
всем без исключения,
без малейших оттенков, как выше, так и ниже его стоявшим людям) — за себя и за дорогих именинниц.
— Эти слова с одинаким выражением на полном, веселом и чисто выбритом лице и с одинаково-крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонам говорил он
всем без исключения и изменения.
— Да, ваша правда, — продолжала графиня. — До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, — говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. — Я знаю, что я всегда буду первою confidente [советницей] моих дочерей, и что Николинька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя
без этого), то
всё не так, как эти петербургские господа.
Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала
вся Москва и
весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее
все без исключения уважали и боялись ее.
— А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На
всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, — прозвучал
без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
Наташа дергала за рукава и платье
всех присутствовавших, которые и
без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтобы смотрели на папеньку.
— Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, — продолжал князь Василий, видимо, не
без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, — в такие минуты, как теперь, обо
всем надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас
всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Француз-доктор, — стоявший
без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает
всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, — неслышными шагами человека во
всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался.
Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его
без слез, и что она не знает, — кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так
всё и
всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
— Мы
все не
без слабостей, — сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. — У него была приверженность к Бахусу.
— Вы, батюшка, в полку
без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что́ говорить будут: «между Павлоградскими офицерами воры!» А нам не
всё равно.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско-цнаймской дороги на венско-цнаймскую. Багратион должен был пройти
без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со
всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
— Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? — продолжал штаб-офицер, — вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы
без сапог. Забьют тревогу, а вы
без сапог очень хороши будете. (Штаб-офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа,
все,
все, — прибавил он начальнически.
— Вот тут наша батарея стоит, — сказал штаб-офицер, указывая на самый высокий пункт, — того самого чудака, что
без сапог сидел; оттуда
всё видно: поедемте, князь.
Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг,
без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки.
Все орудия
без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так-та̀к! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Чтó могло
всё это значить в сравнении с предопределением Бога,
без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших
без мужского общества, при появлении Анатоля
все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во
всех их, и как будто их жизнь, до сих пор происходившая во мраке, вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Ежели бы русское войско было одно,
без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам,
все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
— То-то торопили выступать, а выступили — стали
без толку посереди поля, —
всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом
без него платье.
Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
К тому, чтоб я сделалась посмешищем
всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы
без основания ревнуете, — Элен
всё более и более возвышала голос и одушевлялась, — который лучше вас во
всех отношениях…
— Ничего, княжна, не беспокойтесь, — сказала Марья Богдановна, — и
без доктора
всё хорошо будет.
— Нѐчего мне понимать! — с упорным своевольством кричала Наташа, — он злой и
без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и
всё, а я всё-таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него
всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
Слуга проезжающего был
весь покрытый морщинами, тоже желтый старичок,
без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне.
Все те предприятия по имениям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому,
все эти предприятия,
без выказыванья их кому бы то ни было и
без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Пишу
всё это вам, мой друг, только для того, чтоб убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет
без Его воли.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить
всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающею с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие
без зависти,
без любви человеческой,
без желаний, от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
Во-первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше
всех из семьи; во-вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и
без разрешения сумасбродного отца.
Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (чтó ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за две тысячи, как ни непонятно казалось, что
без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, — он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда-то туда, где
всё было вздор и путаница.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду,
все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к Отрадненскому лесу.
Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё-таки были полны народом, за стол
всё так же садилось больше 20 человек.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покаместь, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покаместь, уже сколько людей входили, как он, со
всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда
без одного зуба и волоса.
В свет она не ездила;
все знали, что отец не пускает ее
без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера.
— Пропадал, — отвечал Шиншин. — На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого-то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну, с ума
все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персиянин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова
без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, — говорил Шиншин. — Долохов, да Курагин Анатоль —
всех у нас барынь с ума свели.
— Нет, ехать, — сказала Марья Дмитриевна. — И там ждать. — Если жених теперь сюда приедет —
без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком
всё переговорит и потом к вам приедет.
— Хорошие дела, — отвечала Марья Дмитриевна: — пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. — И взяв с Пьера честное слово молчать обо
всем, что́ он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху
без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым Наташа хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (
без участия
всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие.
Ежели ваше величество не расположены проливать кровь наших подданных из-за подобного недоразумения, и ежели вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю
без внимания
всё происшедшее, и соглашение между нами будет возможно.
Княжна Марья была
всё та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях,
без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни.
Они говорили, что
без сомнения война, особенно с таким гением как Бонапарте (его опять называли Бонапарте) требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, чтò говорят противники Пфуля, и к тому, чтò говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо
всего взять среднее.
Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися
всеми людьми эскадрона, которые
без его ведома увезли пять бочек старого пива.
— Да ведь вы
без сахара? — сказала она,
всё улыбаясь, как будто
всё, чтό ни говорила она и
всё, чтό ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
«Еще воскресенье, еще неделя», говорила она себе, вспоминая как она была тут в то воскресенье, «и
всё та же жизнь
без жизни, и
всё те же условия, в которых так легко бывало жить прежде.
— Миром,
все вместе,
без различия сословий,
без вражды, а соединенные братскою любовью — будем молиться», думала Наташа.
— В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, — сказал он, —
все эти дела в огонь. Пускай косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу.
Без этого нельзя. Дрова рубят — щепки летят. — Он взглянул еще раз на бумагу — О, аккуратность немецкая! — проговорил он, качая головой.
Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо
всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни,
без всякого отношения к житейскому,
без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему.