Неточные совпадения
— Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен
главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в
адъютанты.
Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал
адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безуховым.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, чтò было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что
главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором он шел — в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
Хотя
адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование
главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае
главнокомандующий будет недоволен.
Ближе всех за
главнокомандующим шел красивый
адъютант.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув
адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет
главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
Князь Андрей направился к двери, из-за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге. Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза
главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего
адъютанта и не узнавал его.
В помещении
главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти
адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с
адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета
главнокомандующего.
— К
главнокомандующему вам ходить нечего, — говорил князь Андрей, — он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас,
адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит
адъютант подле
главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 1809-м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие-то особенные выгодные места.
Бенигсен, великий князь и герой генерал-адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями
главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражения.
Флигель-адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegen, [перенести в пространство,] и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая, с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай-де-Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение проиграно, и с этим известием прислал к
главнокомандующему своего любимца.
И вслед за
адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник гошпиталей, — куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо, государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник
главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть и не один, а несколько) предлагает новый проект, диаметрально-противуположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого
главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противуположное тому, что́ говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал, все описывают различно положение неприятельской армии.
— А мы вас везде ищем, — сказал
адъютант. — Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу. — Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к
главнокомандующему.
«Князь Михаил Иларионович! С 29-го августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1-го сентября получил я через Ярославль, от Московского
главнокомандующего, печальное извещение, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Неточные совпадения
Дом этот занимал полковой командир Куринского полка, сын
главнокомандующего, флигель-адъютант князь Семен Михайлович Воронцов.
На пятый день пребывания Хаджи-Мурата в Тифлисе Лорис-Меликов,
адъютант наместника, приехал к нему по поручению
главнокомандующего.
И князь Белецкий рассказал всю свою историю: как он поступил на время в этот полк, как
главнокомандующий звал его в
адъютанты и как он после похода поступит к нему, несмотря на то, что вовсе этим не интересуется.
Здесь я нахожусь, здесь я останусь! — Выражение, приписываемое французскому полководцу Мак-Магону (1808–1893). Во время Крымской войны (1853–1856 гг.)
главнокомандующий сообщил ему через
адъютанта, что русские готовят взрыв взятого у них приступом Малахова кургана. В ответ на это Мак-Магон и написал приведенную здесь фразу.
В Кишиневе он нашел многих своих товарищей по Петербургу, которые стояли при
главнокомандующем адъютантами и ординарцами.