Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее,
с неожиданною силой, подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
Неточные совпадения
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными в соединении
с тяжестью головы и
с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и
с сознанием бессильности своей прежде сильной руки, произвели
неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную
силу (как он думал).
Иногда мысль его вдруг начинала работать, и
с такою
силой, ясностью и глубиною,
с какою никогда она не была в
силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким-нибудь
неожиданным представлением, и не было
сил возвратиться к ней.
С неожиданной силой он легко подбросил полено высоко в воздух и, когда оно, кувыркаясь, падало к его ногам, схватил, воткнул в песок.
— Экая я! — проговорила вдруг Лукерья
с неожиданной силой и, раскрыв широко глаза, постаралась смигнуть с них слезу. — Не стыдно ли? Чего я? Давно этого со мной не случалось… с самого того дня, как Поляков Вася у меня был прошлой весной. Пока он со мной сидел да разговаривал — ну, ничего; а как ушел он — поплакала я таки в одиночку! Откуда бралось!.. Да ведь у нашей сестры слезы некупленные. Барин, — прибавила Лукерья, — чай, у вас платочек есть… Не побрезгуйте, утрите мне глаза.
Неточные совпадения
Умный старик понимал, что попрежнему девушку воспитывать нельзя, а отпустить ее в гимназию не было
сил. Ведь только и свету было в окне, что одна Устенька. Да и она тосковать будет в чужом городе. Думал-думал старик, и ничего не выходило; советовался кое
с кем из посторонних — тоже не лучше. Один совет — отправить Устеньку в гимназию. Легко сказать, когда до Екатеринбурга больше четырехсот верст! Выручил старика из затруднения
неожиданный и странный случай.
Какая-то неведомая
сила работала в глубине детской души, выдвигая из этой глубины
неожиданные проявления самостоятельного душевного роста, и Максиму приходилось останавливаться
с чувством благоговения перед таинственными процессами жизни, которые вмешивались таким образом в его педагогическую работу.
Он швырнул на пол свой мышастый разлетай, издал дикий вопль и вдруг
с такой
неожиданной силой и ловкостью запустил ножом в стену, что острие вонзилось в нее и закачалось.
Он не вынес выговора и вдруг бросился на командира
с каким-то
неожиданным взвизгом, удивившим всю роту, как-то дико наклонив голову; ударил и изо всей
силы укусил его в плечо; насилу могли оттащить.
Мне нравилось, оставшись одному, лечь, зажмурить глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и беспрестанно вызывать в своем воображении ее то суровое, то лукавое, то сияющее нежной улыбкой лицо, ее молодое тело, выросшее в приволье старого бора так же стройно и так же могуче, как растут молодые елочки, ее свежий голос,
с неожиданными низкими бархатными нотками… «Во всех ее движениях, в ее словах, — думал я, — есть что-то благородное (конечно, в лучшем смысле этого довольно пошлого слова), какая-то врожденная изящная умеренность…» Также привлекал меня в Олесе и некоторый ореол окружавшей ее таинственности, суеверная репутация ведьмы, жизнь в лесной чаще среди болота и в особенности — эта гордая уверенность в свои
силы, сквозившая в немногих обращенных ко мне словах.