Неточные совпадения
Гусарский
офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом
смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение.
Ростов, краснея и бледнея,
смотрел то
на одного, то
на другого
офицера.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа
на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он
смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон. По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с
офицерами впереди, по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить
на ту сторону.
Все
офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и
смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что̀ было там,
на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие
на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска.
Полковник молча
посмотрел на свитского
офицера,
на толстого штаб-офицера,
на Жеркова и нахмурился.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский
офицер стояли вместе вне выстрелов и
смотрели то
на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то
на ту сторону,
на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можо было признать за орудия.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский
офицер, ведший транспорт, развалясь
на передней телеге, что-то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые, молча, с кротким и болезненным детским участием,
смотрели на скачущего мимо их курьера.
— Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, — сказал штаб-офицер, указывая
на этих людей. — Распускают командиры. А вот здесь, — он указал
на раскинутую палатку маркитанта, — собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал:
посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами
смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус
офицеру, сидевшему
на бревне против своего балагана.
Князь Багратион обернулся к свитскому
офицеру и тусклыми глазами
посмотрел на него молча.
Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте,
на две головы выше своего
офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении,
смотрели на своего командира, и то выражение, которое было
на его лице, неизменно отражалось
на их лицах.
В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики
смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он,
офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели.
Ростов, продолжая оглядываться
на огни и крики, поехал с унтер-офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был
на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали
посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что́ говорили генералы.
Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских
офицеров в тех самых мундирах,
на которые он привык совсем иначе
смотреть из фланкерской цепи.
Лазарев сидел
на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские
офицеры. Толпы
офицеров и народа подходили, чтобы только
посмотреть на Лазарева. Гул говора русского-французского и хохота стоял
на площади вокруг столов. Два
офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые, прошли мимо Ростова.
Вдруг
на слова одного из
офицеров, что обидно
смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею
офицеров.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок,
смотрели на подъехавших. Два старые, длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую-то нескладную песню, подошли к
офицерам.
Подъехав к почетному караулу молодцов-гренадеров, большею частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно
посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и
офицеров, стоявших вокруг него.
— Благодарю вашу светлость, — отвечал князь Андрей, — но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, — сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно
посмотрел на него. — А главное, — прибавил князь Андрей, — я привык к полку, полюбил
офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Бенигсен остановился
на флешах и стал
смотреть вперед
на Шевардинский редут (бывший еще вчера нашим),
на котором виднелось несколько всадников.
Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно
смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже
смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу
на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай.
Офицеры не без удивления
смотрели на. толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились
на его фигуру. Старший артиллерийский
офицер, высокий с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы
посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно
посмотрел на него.
Не слушая
офицеров, солдаты стояли, опираясь
на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища,
смотрели на то, что́ делалось пред ними.
— Ах! да, да, да, — поспешно заговорил граф. — Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… чтó же… чтó нужно… — какими-то неопределенными выражениями, что-то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности
офицера уже закрепило то, чтò он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя:
на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они
смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
Артиллерия
на рысях выехала из-за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась
на площади. Несколько французских
офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и
смотрели в Кремль в зрительную трубу.
Пьер продолжал по-французски уговаривать
офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча
посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически-нежное выражение, и он протянул руку.
Николай чувствовал это и ему казалось, что все так же
смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого
офицера с достоинством и воздержностью.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию
офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и пока принесли мешки, молча
смотрели вокруг себя, как
смотрит подбитый зверь
на подходящего охотника. Один всё крестился, другой чесал спину и делал губами движение подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Пленные
офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и
смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и
на корточках присел у костра рядом с
офицером с длинною шеей.
Офицер этот, не спуская глаз,
смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал
офицеров о том, в какой степени дорога впереди их безопасна от казаков.
Неточные совпадения
Анна, не отвечая мужу, подняла бинокль и
смотрела на то место, где упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она опустила бинокль и хотела итти; но в это время подскакал
офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
Вот наконец мы пришли;
смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа.
Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела
на толстом бревне, облокотясь
на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Самгин следил, как соблазнительно изгибается в руках
офицера с черной повязкой
на правой щеке тонкое тело высокой женщины с обнаженной до пояса спиной,
смотрел и привычно ловил клочки мудрости человеческой. Он давно уже решил, что мудрость, схваченная непосредственно у истока ее, из уст людей, — правдивее, искренней той, которую предлагают книги и газеты. Он имел право думать, что особенно искренна мудрость пьяных, а за последнее время ему казалось, что все люди нетрезвы.
Остались сидеть только шахматисты, все остальное офицерство, человек шесть, постепенно подходило к столу, становясь по другую сторону его против Тагильского, рядом с толстяком. Самгин заметил, что все они
смотрят на Тагильского хмуро, сердито, лишь один равнодушно ковыряет зубочисткой в зубах. Рыжий
офицер стоял рядом с Тагильским,
на полкорпуса возвышаясь над ним… Он что-то сказал — Тагильский ответил громко:
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за ворота парка, у ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших
на солнце шинелях. По улице деревянного городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты, человек десять,
на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и
смотрел в небо, там летала стая белых голубей.