Он ясно чувствовал теперь, что
кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце.
Зазвенел тугой татарский лук, спела тетива, провизжала стрела, угодила Максиму в белу грудь, угодила каленая под самое сердце. Закачался Максим на седле, ухватился за конскую гриву; не хочется пасть добру молодцу, но доспел ему час, на роду написанный, и свалился он на сыру землю, зацепя стремя ногою. Поволок его конь по чисту полю, и летит Максим, лежа навзничь, раскидав белые руки, и метут его кудри мать сыру-земли, и бежит за ним по полю
кровавый след.
И долго юноша над ним // Стоял раскаяньем томим, // Невольно мысля о былом, // Прощая — не прощен ни в чем! // И на груди его потом // Он тихо распахнул кафтан: // Старинных и последних ран // На ней
кровавые следы // Вились, чернели как бразды. // Он руку к сердцу приложил, // И трепет замиравших жил // Ему неясно возвестил, // Что в буйном сердце мертвеца // Кипели страсти до конца, // Что блеск печальный этих глаз // Гораздо прежде их погас!..
Кроме того, у него появилась другая мысль — ему захотелось убедиться, что человек, проехавший роковое место, ничего не заметил. Сергея Дмитриевича вдруг стали мучить сомнения, что он не окончательно уничтожил
кровавые следы.
Неточные совпадения
И так однажды с марса закричал матрос: «Большая рыба идет!» К купальщикам тихо подкрадывалась акула; их всех выгнали из воды, а акуле сначала бросили бараньи внутренности, которые она мгновенно проглотила, а потом кольнули ее острогой, и она ушла под киль, оставив
следом по себе
кровавое пятно.
И в бездну падая с конем, // Напрасно звал — и
след кровавый // За ним вился по крутизне…
Много веков прошло с той поры. Были царства и цари, и от них не осталось
следа, как от ветра, пробежавшего над пустыней. Были длинные беспощадные войны, после которых имена полководцев сияли в веках, точно
кровавые звезды, но время стерло даже самую память о них.
Ты отгадал. Знавал ли прежде // Ты дона Алвареца, у него // Воспитывался юноша Фернандо… // Он еретик! он верит Лютеру, // И чтит его!.. сегодня он убил // Дочь Алвареца в доме у меня. // Я спас ее от хищников, но, боже! // Не мог спасти от острого кинжала! // Его сыскать нам надо и вести // На казнь преступника двойного! // Он труп несчастной девушки // Понес с собой!.. да! я его найду, // Я по
следам его пойду
кровавым, // И жизнию заплотит он…
Беда с крепким сердцем знакомится, втихомолку
кровавой слезой отливается, да на сладкий позор к добрым людям не просится: твое ж горе, девица, словно
след на песке, дождем вымоет, солнцем высушит, буйным ветром снесет, заметет!