Неточные совпадения
— Что̀ ты сделал с m-lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, — сказал, входя в
кабинет,
князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению
князя в огромном
кабинете. Из дальней стороны дома, из-за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из
кабинета ожидаемые шаги:
князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым
князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m-lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в
кабинет к отцу, который с-глазу-на-глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда
князь Андрей вошел в
кабинет, старый
князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
Княгиня лежала в кресле, m-llе Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел
князь Андрей, и крестила его. Из
кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только-что
князь Андрей вышел, дверь
кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой
кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией.
Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в
кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
Выйдя в приемную из
кабинета Кутузова,
князь Андрей с бумагами подошел к товарищу, дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
Через пять минут флигель-адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская
князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в
кабинет, где занимался военный министр.
Радостное чувство
князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери
кабинета военного министра.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный
кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Старый
князь неторопливо одевался в
кабинете, хмурясь и обдумывая то, чтó ему делать.
Он взял
князя Василья под руку и повел в
кабинет.
Княжна Марья подходила в тот день с особенным трепетом к двери
кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, чтò она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера
князя Василья, который с горячею водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
В то время как
князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится
князь Андрей из
кабинета главнокомандующего.
Кутузов занимал небольшой дворянский за́мок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся
кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только
князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8-м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что
князь быть не может.
Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в своем
кабинете, старый
князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего-то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый
князь, ступая на пятку, ходил по
кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что́?
— Хорошо, — сказал
князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в
кабинете.
Через два часа после этого
князь Андрей тихими шагами вошел в
кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким
князем Николаем (как звал его дед) входила в
кабинет отца, когда он был дома.
Камердинер с письмами, не застав молодого
князя в его
кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что
князь пошел в детскую.
Перед ужином
князь Андрей, вернувшись назад в
кабинет отца, застал старого
князя в горячем споре с Пьером. Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый
князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
После этой поездки
князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем
кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо.
После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из
кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший
князя Андрея своим униженным и испуганным видом.
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный
кабинет и у стола увидал сорокалетнего человека с длинною талией, с длинною, коротко-обстриженною головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре-зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
— Ну, теперь декламация! — сказал Сперанский, выходя из
кабинета. — Удивительный талант! — обратился он к
князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами.
Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
Пьер ожидал найти
князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из
кабинета громкий голос
князя Андрея, оживленно говорившего что-то о какой-то петербургской интриге.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в
кабинет.
Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новою, поперечною морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и
князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты.
Не успел
князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в
кабинет, отдавая какие-то приказания своему адъютанту.
— Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. — Государь прошел в
кабинет. За ним прошел
князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери.
Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал по Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из
кабинета и принеся в гостиную карты и расположив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Михаил Иваныч встал и пошел в
кабинет. Но только что он вышел, старый
князь, беспокойно оглядываясь, бросил салфетку и пошел сам.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в
кабинет,
князь в очках, с абажуром на глазах и на свечах, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке и в несколько торжественной позе, читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.