Неточные совпадения
— Il n’y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent thé russe après une nuit blanche, [
Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю,] — говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая
из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин.
Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она
ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее
из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
— Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и
ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, — сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, чтó она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть
из ридикюля это что-то.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он
ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла,
ничего не сказав. Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался
из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
— Ну, батюшка Михайло Митрич, — обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), — досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется,
ничего, полк не
из дурных… А?
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл
из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания
из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе,
ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
В кружке этом, состоявшем почти исключительно
из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие
ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что-то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое-то приказание. Никто
ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые
из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что́ делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
Князь Андрей
ничего не говорил с Тушиным. Они оба были так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие
из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое-нибудь занятие. Он
ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления
из действительности.
— Vous changerez, n’est-ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] — сказала Лиза, и когда княжна Марья
ничего не ответила, Лиза вышла
из комнаты.
— К главнокомандующему вам ходить нечего, — говорил князь Андрей, — он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но
из этого дальше
ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон.
Долгоруков, один
из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся
из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанною победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку,
ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по-французски обратился к князю Андрею.
Гусар только вздохнул,
ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и
из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер-офицера.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было
ничего из того, что́ происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, — никто не знал до девятого часа.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, чтó делалось; но как он ни напрягал внимание, он
ничего не мог ни понять, ни разобрать
из того, чтó делалось: двигались там в дыму какие-то люди, двигались и спереди и сзади какие-то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого-нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
—
Ничего, граф, голубчик, — сказала она, кротко закрывая глаза. — А к Безухову я съезжу, — сказала она. — Молодой Безухов приехал, и теперь мы всё достанем, граф,
из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
«Я от тебя ждала помощи, и
ничего,
ничего, и ты тоже!» сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти
из комнаты.
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он,
ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал
из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и
ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один
из французов обратился с обыкновенною французскою учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтоб увидать императора, он приехал в Тильзит.
Вдруг на слова одного
из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью,
ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
Ни у кого
из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости
ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых.
Она
ничего не заметила и не видала
из того, что́ занимало всех на этом бале.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал
из за-границы, кто-нибудь сказал бы ему, что ему
ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении.
«Елена Васильевна, никогда
ничего не любившая кроме своего тела и одна
из самых глупых женщин в мире, — думал Пьер, — представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков,
ничего не понимала
из того, что́ она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Одно, что́ он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было
ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей
из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
— Adorable, divin, délicieux! [ — Восхитительно, божественно, чудесно!] — слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но
ничего не слышала, не видела и не понимала
ничего из того, что́ делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что́ хорошо, что́ дурно, что́ разумно и что́ безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего-то.
Она почти
ничего не помнила
из того, что́ было в этот вечер.
«Отчего же бы это не могло быть вместе?» иногда, в совершенном затмении, думала она. «Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного
из обоих я не могу быть счастлива. Одно», думала она: «сказать то, что́ было, князю Андрею или скрыть — одинаково невозможно. А с этим
ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
— Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Я
ничего не сделаю, не бойтесь,] — сказал Пьер отвечая на испуганный жест Анатоля. — Письма — раз, — сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. — Второе, — после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, — вы завтра должны уехать
из Москвы.
Без одной
из этих причин
ничего не могло бы быть.
Ничего не было готово для войны, которой все ожидали, и для приготовления к которой император приехал
из Петербурга.
Штейн — прогнанный
из своего отечества изменник, Армфельдт — развратник и интриган, Винцингероде — беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но всё-таки неспособный, который
ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен был возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания…
Он уже успел вывести
из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле
ничего не значат самые глубокомысленно-обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что всё зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что всё зависит от того, как и кем ведется всё дело.
Они говорили: «
Ничего кроме горя, срама и погибели
из всего этого не выйдет!
Он один
из всех здесь присутствующих лиц очевидно
ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а только желал одного — приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь вышел
из дома, поспешно подошел к князю и
ничего не говоря заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод.
Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших
из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Он точно с тою же улыбкой согласия, с которою он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что
ничего определенного нельзя было вывести
из его ответов.
Он очевидно слушал только от того, что у него были уши, которые, несмотря на то что в одном
из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что
ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед всё, что ему скажут и слушал всё это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен.
Одни
из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли,
ничего не делая.
— Очень рад встретить вас здесь, граф, — сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенною решительностью и торжественностью. — Накануне дня, в который Бог знает кому
из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня
ничего. Прошу вас простить меня.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что
из диспозиции его
ничего не было исполнено, и во время сражения он не знал про то, что̀ происходило впереди его.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из-за дыма выстрелов, с того места, где был Пьер, нельзя было почти
ничего видеть.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже
ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, чтó сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, чтó сказал Кутузов, вытекало не
из хитрых соображений, а
из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же, как и в душе каждого русского человека.
Несмотря на то что уже с 20-го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали
из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она
ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя.
По обычной беспечности графа, 28-го августа
ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые
из Рязанской и Московской деревень подводы для подъема
из дома всего имущества пришли только 30-го.
В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека
из огромной дворни; но
ничего не было украдено, и в отношении цен вещей оказалось то, что 30 подвод, пришедшие
из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги.
Граф замахал руками, и
ничего не сказав, вышел
из комнаты.