Неточные совпадения
— Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, — говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот
взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: — Своим
судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Как могло случиться, что крестьянин Григорий Кареев, получивший тяжелые раны при
взрыве судна, продолжал длинное путешествие морями и сушей и удальцы из-за него нигде не останавливались, а когда они уже много спустя плыли из Испании, после того, как у них там отобрали полоненных турок, то этот Григорий Кареев стал болеть от ран, полученных в начале их одиссеи; а когда они пришли в Рим, то Кареев у них так разболелся, что они дальше не могли плыть и простояли тут ради Кареева целые два месяца, и тогда только «вынули из него копье»?
Неточные совпадения
Прошли снега и реки, — работы так вдруг и закипят: там погрузки на
суда, здесь расчистка дерев по лесам, пересадка дерев по садам, и пошли
взрывать повсюду землю.
Долго не подозревали, откуда они берут военные припасы; да однажды, на пути от одного из портов,
взорвало несколько ящиков с порохом, который везли вместе с прочими товарами к кафрам — с английских же
судов!
Но здравые идеи восторжествовали; Франция подписала унизительный мир, а затем пала и Парижская коммуна. Феденька, который с минуты на минуту ждал
взрыва, как-то опешил. Ни земская управа, ни окружной
суд даже не шевельнулись. Это до того сконфузило его, что он бродил по улицам и придирался ко всякому встречному, испытывая, обладает ли он надлежащею теплотою чувств. Однако чувства были у всех не только в исправности, но, по-видимому, последние события даже поддали им жару…
Моряк как нарочно отчасти уцелел для благосостояния хозяйства Столыгина; он летал на воздух при
взрыве какого-то
судна под Чесмой, он был весь изранен, поломан и помят; но, несмотря на пристегнутый рукав вместо левой руки, на отсутствие уха и на подвязанную челюсть, эта хирургическая редкость сохранила неутомимую деятельность, беспрерывно разлитую желчь и сморщившееся от худобы и злобы лицо.
Взорвало Патапа Максимыча. «Как сметь попу щенком меня обзывать!..» Но сдержался. Чего доброго?.. Еще кляузу подымет,
суд наведет. Слова не вымолвил в ответ, велел работнику ехать скорее.