Неточные совпадения
— Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме
того, я иду… — Он остановился. — Я иду потому, что эта жизнь, которую я
веду здесь, эта жизнь — не по мне!
— Господа! Кто хочет со мною пари? Я
то же сделаю, — вдруг крикнул он. — И пари не нужно, вот что́.
Вели дать бутылку. Я сделаю…
вели дать.
Разговор зашел о главной городской новости
того времени — о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухова и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично
вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
Она чувствовала, что так как она
ведет за собою
того, кого желал видеть умирающий,
то прием ее был обеспечен.
— Catiche a fait donner du thé dans le petit salon, — сказал князь Василий Анне Михайловне. — Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque chose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь
велела подать чай в маленькую гостиную. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а
то вас не хватит.]
Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до
того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, — кто лучше
вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
— Если вы, милостивый государь, — заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, — хотите быть шутом,
то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии,
то я вас научу, как
вести себя.
Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель
поведет атаку на правый фланг, — говорил он сам себе, — Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до
тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним.
Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме
того отказаться от наряжания, которое предлагали ей,
повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям.
Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать
того, к чему
поведет это движение.
Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая
тем, что он сам намерен был
вести эту колонну.
Хуже всего для его родных было
то, что оставалась всё-таки надежда на
то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где-нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе
вести.
Вместо новой жизни, которую надеялся
повести Пьер, он жил всё
тою же прежнею жизнью, только в другой обстановке.
В Сибири
ведет он
ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде.
Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая
ведет от растения к человеку,
то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не
ведет дальше и дальше?
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он
велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно размышлял о
том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
— A celui qui s’est le plus vaillament conduit dans cette dernière guerre, [ —
Тому, кто храбрее всех
вел себя в эту войну,] — прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
Несмотря на
то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митинька так
вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с
тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Красавец Анатоль, улыбаясь, что-то говорил даме, которую он
вел, и взглянул на лицо Наташи
тем взглядом, каким глядят на стены.
Он не может перенести мысли о
том, что Буонапарте
ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины!
Дело было в
том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно
велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из-под чужих гончих.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о
том, чтó случилось; что
велит наказать охотника, позволившего себе травить из-под чужих собак, просил графа быть знакомым и предлагал ему свои места для охоты.
Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по
той тропинке, которая
вела к заднему крыльцу.
Что̀ он мне
велит,
то я и сделаю.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы
велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в
ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно, — в моем доме, — мерзавка-девчонка, только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж
велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в
том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Для него было не ново убеждение в
том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он
велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и
велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о
том, что он не помирится до
тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
И в действительности, он не имел на
то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем,
то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину,
повелев ему исполнять по-прежнему порученные ему обязанности.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой одна дверь
вела в кабинет, в
тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император.
— Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца
тому назад отступления за Одер и Вислу и, несмотря на
то, вы согласны
вести переговоры.
Эти лица, хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность, и желали только одного и настаивали на
том, чтоб обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб-квартиру главнокомандующего и, советуясь где нужно с опытными теоретиками и практиками, сам бы
вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Разве гений
тот человек, который вó-время умеет
велеть подвезти сухари и итти
тому направо,
тому налево?
А так как это надо было,
то Николай Ростов по своему характеру был доволен и
тою жизнью, которую он
вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и
велел продолжать
те последние порошки, которые он прописал две недели
тому назад.
Слышал ли он или сам
вел ничтожные разговоры, читал ли он или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался как прежде: не спрашивал себя из чего хлопочут люди, когда всё так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в
том виде, в котором он видел ее последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о
том, что Метивье исчез из Москвы, и о
том, что к Растопчину привели какого-то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин
велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера,
велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до
тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Наполеону перевели это так: Si la bataille est donnée avant trois jours, les Français la gagneraient, mais que si elle serait donnée plus tard, Dieu sait ce qui en arriverait, [1 «ежели сражение произойдет прежде трех дней,
то французы выиграют его, но ежели после трех дней,
то Бог знает что случится»,] улыбаясь передал Lelorme d’Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он видимо был в самом веселом расположении духа и
велел повторить себе эти слова.
То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не
велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью.
В
ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек,
велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24-го числа на Колочу, и не
велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром,
то никто бы не усомнился в
том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали.
Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером вслед за отступлением нашего ариергарда, т. е. непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24-го вечером генерального сражения,
то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24-го числа, и очевидно
вело к проигрышу и
того, которое было дано 26-го числа.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он
велел это сделать, и что Бородинское побоище 80-ти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на
то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это
велел, — как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше,
то никак не меньше человек, чем великий Наполеон,
велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
Как преступник, которого
ведут на казнь, знает, что вот-вот он должен погибнуть, но всё еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку; так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко
то время погибели, когда разорвутся все
те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
Кутузов
велел обвезти себя задними улицами на
ту сторону Москвы.
Графиня заплакала, услыхавши
весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на
том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному чрез три дома.
И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь
вели куда-то, с несомненною уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были
те самые, которых нужно, и что их
ведут туда, куда нужно.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая
того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь и с одною дивизией, пошел прямо и
повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были
то самое, чтò ему было нужно в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Чтò ему было за дело до
того, что эта женщина
вела там где-то
ту жизнь, которая ей нравилась?