Неточные совпадения
— Ну, ну, хорошо! — сказал старый граф, — всё горячится… Всё Бонапарте всем
голову вскружил; все думают, как это он из поручиков
попал в императоры. Что ж, дай Бог, — прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Пьер замахал руками и
головой, как будто комары или пчелы
напали на него.
Она провела его в темную гостиную, и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под
голову руку,
спал крепким сном.
Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую
голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто
падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал.
Голова его было
упала, и он очнулся.
Чтó могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не
падет ни один волос с
головы человеческой.
Или я убью его, или он
попадет мне в
голову, в локоть, в коленку.
Денисов, закрывшись с
головой одеялом,
спал на постели, несмотря на то, что был 12-й час дня.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин
попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижный стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в
голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтоб убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с
головы не
упадет без Его воли.
На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них
падала тень; через них и с боку их переплетаясь,
падали тени старых
голых лип на снег и дорожку.
— Спасибо отскочил, а то бы она тебя смазала. — Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядро
попало в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом — ядра, то с приятным посвистыванием — гранаты, не переставали перелетать через
головы народа; но ни один снаряд не
падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
— Нет, я не
спала, — сказала княжна Марья, отрицательно покачав
головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками, и как будто тоже с трудом ворочая язык.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог
спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул
головой.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз
голова его низко опускалась, как бы
падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
В то время как Верещагин
упал, и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел и, вместо того, чтоб итти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив
голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся как в лихорадке нижнюю челюсть.
Как голодное стадо идет кучей по
голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только
нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну вот как хорошо, чего еще надобно?» подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение,
голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не
упасть.
Пьер проснулся 3-го сентября поздно.
Голова его болела, платье, в котором он
спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего-то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке, в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете
пасть с двух сторон как снег на
голову и побить и забрать всех разом.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день и следующая ночь. Она не
спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив
голову на ручку кресла. Кровать скрипнула, Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
Теперь на этот вопрос — зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть Бог, тот Бог, без воли которого не
спадет волос с
головы человека.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, чтò он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, чтò сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в
голову не приходило, что три часа ночи, и что пора
спать.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини, всё это, как удар за ударом,
падало на
голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую
голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.