Неточные совпадения
Толстый, выше обыкновенного
роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится,
не умел войти в салон и еще менее умел из него
выйти, то есть перед выходом сказать что-нибудь особенно приятное.
Давно уже
Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего
не сказав,
вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
«Нет, тут ничего
не сделаешь», подумал
Ростов, опустив глаза, и хотел уже
выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него.
Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, со звездой, которую
не знал
Ростов (это была légion d’honneur) [звезда почетного легиона]
вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был
не велик
ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише,
не двигаться, чтобы
не поломать как-нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и
выйти на простор, из-под потолка под небо.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его
выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и
не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом, и что он сделает всё возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
Всё с тем же говором и хохотом, офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но
Ростов,
не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье.
Выходя из корчмы,
Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцовитую от дождя, кожаную докторскую кибитку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
Отходя от Мальвинцевой,
Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней
вышли тотчас же, чтобы
не мешать губернаторше.
Историки эти подобны тому ботанику, который, приметив, что некоторые растения
выходят из семени с двумя долями-листиками, настаивал бы на том, что всё, чтò растет, растет только раздвояясь на два листка; и что пальма, и гриб, и даже дуб, разветвляясь в своем полном
росте и
не имея более подобия двух листиков, отступают от теории.
Баталионный командир, охотно отдающий справедливость всему великому, в заключение своих восторженных панегириков об нем всегда прибавляет: «Как жаль, что Порфирий Петрович
ростом не вышел: отличный был бы губернатор!» Нельзя сказать также, чтоб и во всей позе Порфирия Петровича было много грации; напротив того, весь он как-то кряжем сложен; но зато сколько спокойствия в этой позе! сколько достоинства в этом взоре, померкающем от избытка величия!
Неточные совпадения
Из нее
вышел человек среднего
роста, в татарской бараньей шапке; он махнул рукою, и все трое принялись вытаскивать что-то из лодки; груз был так велик, что я до сих пор
не понимаю, как она
не потонула.
Из двери дома быстро, почти наскочив на Самгина,
вышла женщина в белом платье, без шляпы, смерила его взглядом и пошла впереди,
не торопясь. Среднего
роста, очень стройная, легкая.
С этой минуты настойчивый взгляд Ольги
не выходил из головы Обломова. Напрасно он во весь
рост лег на спину, напрасно брал самые ленивые и покойные позы —
не спится, да и только. И халат показался ему противен, и Захар глуп и невыносим, и пыль с паутиной нестерпима.
— Сделайте одолжение, — прибавила тотчас же довольно миловидная молоденькая женщина, очень скромно одетая, и, слегка поклонившись мне, тотчас же
вышла. Это была жена его, и, кажется, по виду она тоже спорила, а ушла теперь кормить ребенка. Но в комнате оставались еще две дамы — одна очень небольшого
роста, лет двадцати, в черном платьице и тоже
не из дурных, а другая лет тридцати, сухая и востроглазая. Они сидели, очень слушали, но в разговор
не вступали.
Как стал от игумена
выходить, смотрю — один за дверь от меня прячется, да матерой такой, аршина в полтора али больше
росту, хвостище же толстый, бурый, длинный, да концом хвоста в щель дверную и попади, а я
не будь глуп, дверь-то вдруг и прихлопнул, да хвост-то ему и защемил.