Неточные совпадения
Она провела его в темную гостиную, и Пьер
рад был, что никто там не
видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
— Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень
рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас
видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
— Ну, и кончено, мой милый. Очень
рад тебя
видеть, очень
рад тебя
видеть. Поди к себе, княжна, поди, — говорил старый князь. — Очень, очень
рад тебя
видеть, — повторял он, обнимая князя Василья.
— Ах, какая досада! — сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. — Вы знаете, я очень
рад сделать всё, что́ от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. — Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. — Но вы
видите… до другого раза!
— Ах, это ты, очень
рад, очень
рад тебя
видеть, — сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
«
Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, и я
рад очень, и желаю угостить его.
— Очень
рад вас
видеть, князь, — сказал он. — Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. — У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. — И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
— Здравствуйте, генерал! — сказал он. — Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень
рад вас
видеть. — Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть мимо него.
— Очень
рад тебя
видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. — Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал по Турции, в гостиную, где собрался совет.
— Allez donc, il у voit assez, [Э, вздор, он достаточно
видит, поверьте,] — сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с тем покашливанием, которым он разрешал все трудности. — Allez, il у voit assez, — повторил он. — И чему я
рад, — продолжал он, — это тому, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем — власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, — заключил он с победоносною улыбкой.
— Ну, я
рад тебя
видеть, — перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
«Показывает старомодный московский демократизм», — отметил Самгин, наблюдая из-под очков за публикой, — кое-кто посматривал на Лютова иронически. Однако Самгин чувствовал, что Лютов искренно
рад видеть его. В коридоре, по дороге в кабинет, Самгин осведомился: где Алина?
Неточные совпадения
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду
рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь
вижу. Доверенность твоя ко мне…
Стародум. Признаюсь, что я
рад бы отдохнуть и от дороги, и от всего того, что слышал и что
видел.
— Я понял, разумеется, — сказал Левин, — что это только значит то, что вы хотите меня
видеть, и очень
рад. Разумеется, я воображаю, что вам, городской хозяйке, здесь дико, и, если что нужно, я весь к вашим услугам.
— Да я был в Германии, в Пруссии, во Франции, в Англии, но не в столицах, а в фабричных городах, и много
видел нового. И
рад, что был.
— Ну как не грех не прислать сказать! Давно ли? А я вчера был у Дюссо и
вижу на доске «Каренин», а мне и в голову не пришло, что это ты! — говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. А то я бы зашел. Как я
рад тебя
видеть! — говорил он, похлопывая ногу об ногу, чтобы отряхнуть с них снег. — Как не грех не дать знать! — повторил он.