Неточные совпадения
— И что́ становятся? Порядку-то нет! — говорили
солдаты. — Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать.
Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера-то приперли, — говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Потом подошел
худой, бледный
солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были
хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало-жалостливые
солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет,
худым, строгим лицом и небритою седою бородой, старый
солдат и упорно смотрел на Ростова.
Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца
солдаты поили
худых лошадей, и с которого в ворота выезжали подводы.
Один — офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой — очевидно
солдат или денщик, приземистый,
худой, загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица.
— Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими
солдатами умею не
хуже другого, — сказал он и с одною дивизией пошел вперед.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной
солдат Соколов, бледный,
худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте, и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и не громко и равномерно стонал. Видимо не столько страдания — он был болен кровавым поносом — сколько страх и горе оставаться одному, заставляли его стонать.
Генерал, который вел депо, с красным, испуганным лицом, погоняя свою
худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе,
солдаты окружили их. У всех были взволнованно-напряженные лица.
— А ты чтò же думаешь? — вдруг приподнявшись из-за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький
солдат, которого называли ворона. — Кто гладок, так похудает, а
худому смерть. Вот хоть бы я. Мòчи моей нет, — сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю; — вели в госпиталь отослать; ломота одолела; а то всё одно отстанешь…
Неточные совпадения
Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу
солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул не
хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.
Туго застегнутый в длинненький, ниже колен, мундирчик, Дронов
похудел, подобрал живот и, гладко остриженный, стал похож на карлика-солдата. Разговаривая с Климом, он распахивал полы мундира, совал руки в карманы, широко раздвигал ноги и, вздернув розовую пуговку носа, спрашивал:
— По пьяному делу. Воюем, а? — спросил он, взмахнув стриженой, ежовой головой. — Кошмар! В 12-м году Ванновский говорил, что армия находится в положении бедственном: обмундирование
плохое, и его недостаточно, ружья устарели, пушек — мало, пулеметов — нет, кормят
солдат подрядчики, и — скверно, денег на улучшение продовольствия — не имеется, кредиты — запаздывают, полки — в долгах. И при всем этом — втюрились в драку ради защиты Франции от второго разгрома немцами.
Мы тряслись по
плохой дороге рысью, за нами трясся мальчишка-готтентот, Зеленый заливался и пел: «Разве ждешь ты? да кого же? не
солдата ли певца?» Мы с бароном симпатизировали каждому живописному рву, группе деревьев, руслу иссохшей речки и наслаждались молча.
— Да притом, — продолжал он, — и мужики-то
плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета: коли отец вор, то и сын вор; уж там как хотите… О, кровь, кровь — великое дело! Я, признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в
солдаты отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые.