В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что́ нужно было, с
нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
— Мой грех! — повторила она прямо грудью, будто дохнула, — тяжело, облегчи, не снесу! — шепнула потом, и опять выпрямилась и пошла в гору, поднимаясь на обрыв, одолевая крутизну
нечеловеческой силой, оставляя клочки платья и шали на кустах.
Напротив, сознание, что в человека входит
нечеловеческая сила и в нем совершаются превышающие его собственную меру события, одно только и создает жизненную убедительность мифа.
Вот, ближе к дому, что-то шевелится… что-то скребет по стене и — перед ним высокая, необыкновенно высокая фигура, загородившая собой почти все окно. Надобна
нечеловеческая сила и ловкость, чтобы взобраться по стене на такую высоту. Эта мысль, незапность чрезвычайного явления заставили Антона в первую минуту испуга отодвинуться назад.
Неточные совпадения
Пробегая мысленно всю нить своей жизни, он припоминал, какие
нечеловеческие боли терзали его, когда он падал, как медленно вставал опять, как тихо чистый дух будил его, звал вновь на нескончаемый труд, помогая встать, ободряя, утешая, возвращая ему веру в красоту правды и добра и
силу — подняться, идти дальше, выше…
Это было целое живое
нечеловеческое по-поясное племя, страшно-властное и не совсем доброе, бездетное и бездедное, не живущее нигде, как на столе или за щитком ладони, но тогда и зато — с какой
силой!
Керим не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Лицо его белое, как мел, было искажено
нечеловеческим страданием и злостью. Огромные горящие, как уголья, глаза не сдавались, грозя гибелью своему победителю-врагу. Но рука тщетно пыталась вырвать кинжал из-за пояса.
Силы покинули его.
Когда Дионис нисходит в душу человека, чувство огромной полноты и
силы жизни охватывает ее. Какие-то могучие вихри взвиваются из подсознательных глубин, сшибаются друг с другом, ураганом крутятся в душе. Занимается дух от нахлынувшего ужаса и
нечеловеческого восторга, разум пьянеет, и в огненном «оргийном безумии» человек преображается в какое-то иное, неузнаваемое существо, полное чудовищного избытка
сил.
В организованных цивилизованных государствах люди более всего тратят
сил на подготовление коллективного убийства и более всего несут жертв для этой
нечеловеческой цели.