Неточные совпадения
— Как можно
быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше время? — сказала Анна Павловна. — Вы весь вечер у меня,
надеюсь?
— J’espère enfin, — продолжала Анна Павловна, — que ça a été la goutte d’eau qui fera déborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [
Надеюсь, что это
была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
— Я рад, что высказал всё. Может
быть, вам неприятно, вы меня извините, — сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб
быть успокоиваемым им, — но я
надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
— Peut-être plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n’avais pas été là, Dieu sait ce qui serait arrivé. Vous savez, mon oncle avant-hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n’a pas eu le temps. J’espère, mon cher ami, que vous remplirez le désir de votre père. [После я, может
быть, расскажу вам, что если б я не
была там, то Бог знает, чтó бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел.
Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
— Ah! mon ami. [Ах, мой друг!] Я только молюсь Богу и
надеюсь, что Он услышит меня. André, — сказала она робко после минуты молчания, — у меня к тебе
есть большая просьба.
— От генерал-фельдмаршала Кутузова? — спросил он. —
Надеюсь, хорошие вести?
Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
— Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё-таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и,
надеюсь, не
будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы
были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею
было грустно и тяжело. Всё это
было так странно, так непохоже на то, чего он
надеялся.
Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с ней про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах,
будет нескучно. «Очень недурна! — думал он, оглядывая ее, — очень недурна эта demoiselle de compagnie. [компаньонка.]
Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, подумал он, — la petite est gentille». [Очень, очень недурна.]
Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли
быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он
надеялся получить место в штабе главнокомандующего.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он
надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто
был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и другими, не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя
было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из-за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моею, моею жизнью?» думал он.
Старый князь не хотел
надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен
был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит.
— Наташа, полно, глупости! — сказала она, еще
надеясь, что это
была шутка.
— Да, это учение Гердера, — сказал князь Андрей, — но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что́ убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты
был виноват и
надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает
быть… Зачем? Не может
быть, чтоб не
было ответа! И я верю, что он
есть… Вот что́ убеждает, вот что́ убедило меня, — сказал князь Андрей.
— Я сейчас
был у графини, вашей супруги, и
был так несчастлив, что́ моя просьба не могла
быть исполнена;
надеюсь, что у вас, граф, я
буду счастливее, — сказал он, улыбаясь.
— Ваше предложение… — степенно начала графиня. Он молчал, глядя ей в глаза. — Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я
надеюсь… но от нее самой
будет зависеть…
— Но что́ же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может
быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтоб они скорее приехали. Я
надеюсь сойтись с нею… Вы их давно знаете, — сказала княжна Марья, — скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что́ это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Главнее всего ему
было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он
надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
Анатоля Курагина, которого князь Андрей
надеялся найти в армии, не
было здесь: он
был в Петербурге, и это известие
было приятно Болконскому.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с нею. Но за то, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что хотя и
есть опасность, он
надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Государь уезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и
надеется, что
будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает.
— Я говорила с ним. Он
надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы
было остаться здесь, — сказала m-lle Bourienne. — Потому что, согласитесь, chère Marie попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге —
было бы ужасно. M-lle Bourienne достала из ридикюля объявление (не на русской обыкновенной бумаге) французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано
будет должное покровительство французскими властями, и подала его княжне.
Ростов и Ильин
были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они
надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
— Я очень, очень благодарна вам, — сказала ему княжна по-французски, — но
надеюсь, что всё это
было только недоразуменье, и что никто не виноват в том. — Княжна вдруг заплакала. — Извините меня, — сказала она.
— Mon cher, je suis bien informé, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что
есть масоны и масоны, и
надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что-нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, — что-нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело
будет испорчено, и поэтому,
надеясь устроить так, чтоб уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно.
— Да, я и хотел сказать вам, — сказал он, отвечая как на слова, на ее взгляд. — Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я
надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я всё знаю. Я знаю, что не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу
быть братом ей. Нет, я не этого… не хочу, не могу…
— Ну, вот, — продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. — Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизнь. Просить руки ее теперь, я не решаюсь; но мысль о том, что, может
быть, она могла бы
быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я
надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, — сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.