Неточные совпадения
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по
отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С
лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное
лицо ее выражало только беспокойство и страх.
Вывернувшись от
отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся
лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась.
Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно-белыми, не смятыми, видимо, только-что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко-зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его
отца, графа Безухова, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно-благородными крупными морщинами на красивом красно-желтом
лице.
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза
отца; красные пятна переливались по ее
лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования
отца, как бы ясны они ни были.
Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое
лицо строгого
отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением
лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным
лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к
отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся
лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим
отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим
отцом» вставляли слова: «Кутузовым
отцом».
Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений
лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что-нибудь есть между ее
отцом и Анной Михайловной и что-нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает.
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным
лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на
отца и сына.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода
отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что́ бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы Элен не выбежала из комнаты.
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова,
лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к
отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
— Ну, мой милый, — шутливо сказал князь Василий, — скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. — Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в
лице, которое напоминало его
отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом...
— Сейчас, сейчас, не ходи, папа, — крикнула она
отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее
лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным
лицом, похожим на
отца) и ее гувернантки.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос
отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством
лицом и опущенными зрачками глаз.
— И что̀ мне за дело до его
отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим
лицом и глазами, с его улыбкой, мужскою и вместе детскою…
«Боже
отец наших! Помяни щедроты Твоя и милости яже от века суть; не отвержи нас от
лица Твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих, презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в Тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг к другу любовью, вооружи единодушием на праведное защищение одержания еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Она лежала на диване
лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор, и которая выказалась во время болезни ее
отца.
Толпа скучиваясь зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами, в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных
лиц, что княжна Марья не видала ни одного
лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала как быть. Но опять сознание того, что она — представительница
отца и брата, придало ей силы и она смело начала свою речь.
Когда она заговорила о том, что всё это случилось на другой день после похорон
отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно-испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее
лица.
Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые
лица, воспитание племянника, — всё это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее
отца, и в особенности после встречи с Ростовым.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от
лиц своей семьи. Все свои:
отец, мать, Соня, были так ей близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши, о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
Когда она вошла в залу,
отец быстро выходил из комнаты графини.
Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он видимо выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое
лицо.
Лицо Николушки, похожее на
отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
Представляется ли мне благом сохранение в 12-м году дома моего
отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского или других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение — прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического
лица имела, кроме этих целей, еще другие, более общие и недоступные мне цели.
— Да, да! — И Николай, взяв на свою сильную руку дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У
отца и у дочери были одинаково бессмысленно-счастливые
лица.