Неточные совпадения
Пьер, приехав вперед, как
домашний человек, прошел в
кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все
домашние: Михаил Иванович, m-lle Bourienne, княжна Марья и княгиня. Князь Андрей был позван в
кабинет к отцу, который с-глазу-на-глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
На третий день праздника после обеда все
домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем
кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна-шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, чтó она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
— Боже мой! какая азиатская гордость!.. Помилуйте, мы говорим у себя в
домашнем кабинете, а не в государственном. Если вам дружеская беседа не нравится, я скажу вам, как герцог курляндский…
Неточные совпадения
Через минуту Самгин имел основание думать, что должно повториться уже испытанное им: он сидел в
кабинете у стола, лицом к свету, против него, за столом, помещался офицер, только обстановка
кабинета была не такой
домашней, как у полковника Попова, а — серьезнее, казенней.
В светлом, о двух окнах,
кабинете было по-домашнему уютно, стоял запах хорошего табака; на подоконниках — горшки неестественно окрашенных бегоний, между окнами висел в золоченой раме желто-зеленый пейзаж, из тех, которые прозваны «яичницей с луком»: сосны на песчаном обрыве над мутно-зеленой рекою. Ротмистр Попов сидел в углу за столом, поставленным наискось от окна, курил папиросу, вставленную в пенковый мундштук, на мундштуке — палец лайковой перчатки.
У отца не было
кабинета и никакой отдельной комнаты; в одном углу залы стояло
домашнее, Акимовой работы, ольховое бюро; отец все сидел за ним и что-то писал.
Аггей Никитич пошел за ним и в дверях
кабинета, между теми же двумя шкафами с narcotica и heroica, встретил пани Вибель, которая была одета далеко не по-домашнему и торопливо сказала ему:
Ночью, в то время как все его
домашние, утомленные бессонницей, заснули, он встал и, хотя в совершенном беспамятстве, но по какой-то машинальной привычке, отправился прямо в свой
кабинет и пришел умереть на моей постели.