Неточные совпадения
Подъехав к крыльцу большого дома у конно-гвардейских казарм, в котором жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную
дверь. В передней никого не
было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что́ он
будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной
двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из
дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по-домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот
был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на
дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не
поспело.
— Здесь, — отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже
было можно, —
дверь налево, матушка.
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно
быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею
дверь.
Пьер прошел в
дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто-то из прислуги — все прошли за ним, как будто теперь уж не надо
было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
— Позвольте мне, княгиня, знать, чтó нужно и чтó ненужно, — говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она
была в то время, как захлопывала
дверь своей комнаты.
Перед комнатою, в которой слышны
были клавикорды, из боковой
двери выскочила хорошенькая белокурая француженка. M-lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
В столовой, громадно-высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к
двери, из которой должен
был появиться князь.
Княгиня лежала в кресле, m-llе Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в
дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны
были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только-что князь Андрей вышел,
дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
Из-за
двери слышен
был в это время оживленно-недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки, и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, — по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно
было случиться что-нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей направился к
двери, из-за которой слышны
были голоса. Но в то время, как он хотел отворить
дверь, голоса в комнате замолкли,
дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге. Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно
было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему
дверь. На лице Анны Михайловны
было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
Старик Михайло спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который
был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся
дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно-испуганное.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она
была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого-то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в
дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли
быть шаги его матери.
— Поздно, десятый час, — отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную
дверь мелькнуло что-то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это
была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел
было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В
дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
В
дверях гостиной не
было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона.
Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой
дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не
было, обратился к нему...
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах
был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился за нос и должен
был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась
дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье. Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядывал на проходящих. Заглянув в
дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными
дверями, комнат. В комнатах этих
были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах,
был маленький, худой человек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенною трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что́ он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна
была для него, что он готов
был бежать, но камер-фурьер, встретивший его, отворил ему
дверь в дежурную и Ростов вошел.
После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную
дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом.
Вслед за тем князь Андрей
был подведен к
двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
— Сейчас, сейчас, не ходи, папа, — крикнула она отцу, отворившему
дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула
дверь. Через минуту графа впустили. Он
был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило
был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой
двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как-нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из-под потолка под небо.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной
двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной
двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это
было точь в точь также», подумала Наташа.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда
была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную
дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Взорванный словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может
быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от
двери, у которой она подслушивала.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала
дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками, спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в
дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы
было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная
дверь партера, на той стороне где
была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины.
После чаю Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у
двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у
двери, узнала, что опять
было передано письмо.
План похищения Ростовой уже несколько дней
был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у
двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен
был быть приведен в исполнение.
Она вздохнула, указывая глазами на
дверь, где
был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она
была рада и тому, что̀ случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
В фигуре, где ему надо
было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он скользя ногами по паркету, выбежал в выходную
дверь в сад, и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к
двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолке и нагнул голову.
Быстро отворились обе половинки
двери, всё затихло, и из кабинета зазвучали другие твердые, решительные шаги: это
был Наполеон.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячек вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклонные молитвы в Троицын день, и поставил ее перед царскими
дверьми. Священник вышел в своей лиловой, бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же, и с недоумением смотрели друг на друга. Это
была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
Он тихо отворил
дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она
была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую.
На листочке бумаги у него
было записано то, что нужно
было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у
двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
Потом
были нужны задвижки к
дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо
было заказать для укладки завещания.
Было уже далеко за полдень; половина улицы
была в тени, другая
была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к
двери. Вдруг — послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
У каменных ворот въезда никого не
было, и
дверь была отперта.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что̀ более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что̀
было за
дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что
было всё то же.
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к
двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи
была переполнена этих страшных преступных искушений —
было мучительно-радостно и ужасно.
— Княжна, воля Божья совершается, вы должны
быть на всё готовы, — сказал предводитель, встречая ее у входной
двери.
— Оставьте меня; это неправда, — злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к
двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И чтò они тут делают!» Она отворила
дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате
были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал всё так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
После похорон отца, княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К
двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел опросить приказания об отъезде. (Это
было ещё до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную
дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтоб ее оставили в покое.
— Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и
буду в состоянии показать вам свою готовность, — сказал Ростов, вставая. — Извольте ехать, и я отвечаю вам своею честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, — и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к
двери.
— Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, — недовольным голосом сказал дежурный генерал: — необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. — Вышедший из
двери адъютант доложил, что в квартире всё
было готово. Но Кутузову видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…