Ведь если учение Христа в том, чтобы исполнять всегда волю бога, то как же может человек клясться, что он будет исполнять волю человека? Воля бога может не совпасть
с волею человека. И даже в этом самом месте Христос это самое и говорит. Он говорит (ст. 36): не клянись головою, потому что не только голова твоя, но и каждый волос на ней во власти бога. То же говорится и в послании Иакова.
Главная задача нашей жизни по этому представлению не в том, чтобы прожить ту данную нам смертную жизнь так, как хочет податель жизни, не в том, чтобы сделать ее вечною в поколениях людей, как евреи, или слиянием ее
с волею отца, как учил Христос, а в том, чтобы уверить себя, что после этой жизни начнется настоящая.
Если могут найтись люди, которые усомнятся в загробной жизни и спасении, основанном на искуплении, то в спасении людей, всех и каждого отдельно, чрез указание неизбежной погибели личной жизни и истинного пути спасения в слиянии своей воли
с волею отца, не может быть сомнения. Пусть всякий разумный человек спросит себя: что такое его жизнь и смерть? И пусть придаст этой жизни и смерти какой-нибудь другой смысл, кроме того, который указал Христос.
Неточные совпадения
Такое отношение к судам я нахожу в посланиях апостолов, в жизни же их, как мы все знаем, суды человеческие представлялись им тем злом и соблазном, которые надо сносить
с твердостью и преданностью
воле божией.
Так и тем, кои так дерзки, что готовы выколоть у других глаза, определил наказание
с тою целью, что если они по доброй
воле не захотят удержаться от сей жестокости, то, по крайней мере, страх препятствовал бы им отнимать зрение у ближних.
Вместо того, чтобы считать прекрасным и законным то, чтобы всякий присягал и отдавал всё, что у него есть самого драгоценного, т. е. всю свою жизнь, в
волю сам не зная кого, я представил себе, что всем внушается то, что разумная
воля человека есть та высшая святыня, которую человек никому не может отдать, и что обещаться
с клятвой кому-нибудь в чем-нибудь есть отречение от своего разумного существа, есть поругание самой высшей святыни.
С точки зрения евреев это есть высшее благо, которого может достигнуть человек, и то только исполняя
волю бога.
Христос в противоположность жизни временной, частной, личной учит той вечной жизни, которую по Второзаконию бог обещал израилю, но только
с той разницею, что, по понятию евреев, жизнь вечная продолжалась только в избранном народе израильском и для приобретения этой жизни нужно было соблюдать исключительные законы бога для израиля, а по учению Христа жизнь вечная продолжается в сыне человеческом, и для сохранения ее нужно соблюдать законы Христа, выражающие
волю бога для всего человечества.
Всякое осмысливание личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения людям, человечеству — сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя личная жизнь погибает, а жизнь всего мира по
воле отца не погибает и что одно только слияние
с ней дает мне возможность спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении
с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую жизнь! Хоть мало, но верно.
Учение Христа дает вам такие правила, которые наверно сходятся
с вашим законом, потому что ваш закон альтруизма или единой
воли есть не что иное, как дурная перифраза того же учения Христа.
И правила эти наверное дадут вам ответ на ваш вопрос, потому что они обнимают всю вашу жизнь, и они ответят вам согласно
с вашим разумом и вашей совестью. Если вы ближе к вере, чем к неверию, то, поступая таким образом, вы поступаете по
воле бога; если вы ближе к свободомыслию, то вы, поступая так, поступаете по самым разумным правилам, какие существуют в мире, в чем вы сами убедитесь, потому что правила Христа сами в себе несут свой смысл и свое оправдание.
Христианин только для того и знает истину, чтобы показать ее другим и — более всего — близким ему, связанным
с ним семейными и дружескими связями людям, а показать истину христианин не может иначе, как не впадая в то заблуждение, в которое впали другие, не становясь на сторону ни нападающих, ни защищающих, а отдавая всё другим, жизнью своей показывая, что ему ничего не нужно, кроме исполнения
воли бога, и ничего не страшно, кроме отступления от нее.
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и
с воли всего запорожского войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
Лягушка, на лугу увидевши Вола, // Затеяла сама в дородстве с ним сравняться: // Она завистлива была. // И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться. // «Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?» // Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» — // «Гляди же, как теперь раздуюсь я широко. // Ну, каково? // Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего». — // «Ну, как теперь?» — «Всё то ж». Пыхтела да пыхтела // И кончила моя затейница на том, // Что, не сравнявшись
с Волом, // С натуги лопнула и — околела.
Слева от Самгина сидел Корнев. Он в первую же ночь после ареста простучал Климу, что арестовано четверо эсдеков и одиннадцать эсеров, а затем, почти каждую ночь после поверки, с аккуратностью немца сообщал Климу новости
с воли. По его сведениям выходило, что вся страна единодушно и быстро готовится к решительному натиску на самодержавие.
А у него этого разлада не было. Внутреннею силою он отражал внешние враждебные притоки, а свой огонь горел у него неугасимо, и он не уклоняется, не изменяет гармонии ума с сердцем и
с волей — и совершает свой путь безупречно, все стоит на той высоте умственного и нравственного развития, на которую, пожалуй, поставили его природа и судьба, следовательно, стоит почти бессознательно.
Но Марья Ивановна, которой Алексей Никанорович, кажется, очень много поверял при жизни, вывела меня из затруднения: она написала мне, три недели назад, решительно, чтоб я передал документ именно вам, и что это, кажется (ее выражение), совпадало бы и
с волей Андроникова.
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
С восемьсот шестнадцатого был избран на трехлетие по
воле дворянства и продолжал должность до сего времени.
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет
с коня любимого! //
С тех пор, как слух прошел, // Что
воля нам готовится, // У князя речь одна: // Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату быть в горсти!..
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы
с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не знал доподлинно, // Что я перед последышем // Стою… что он куражится // По
воле по моей…»
Почувствовавши себя на
воле, глуповцы
с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню,
с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Левин стал на ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без усилия, как будто одною своею
волей убыстряя, укорачивая и направляя бег. Он приблизился к ней
с робостью, но опять ее улыбка успокоила его.