Неточные совпадения
Вместо того, чтобы вся жизнь наша была установлена на насилии, чтобы каждая
радость наша добывалась и ограждалась насилием; вместо того, чтобы каждый из нас был наказываемым или наказывающим с детства и до глубокой
старости, я представил себе, что всем нам внушается словом и делом, что месть есть самое низкое животное чувство, что насилие есть
не только позорный поступок, но поступок, лишающий человека истинного счастья, что
радость жизни есть только та, которую
не нужно ограждать насилием, что высшее уважение заслуживает
не тот, кто отнимает или удерживает свое от других и кому служат другие, а тот, кто больше отдает свое и больше служит другим.
— Заходите как-нибудь ко мне, братчики… У меня, может, веселее, чем у вас. Ох, уж это мне ненастье: поясницу так и ломит…
Старость не радость, не красные дни! О-хо-хо!.. У меня вон хина и та с седала не сходит; растопырилась, как купчиха, и сидит.
Неточные совпадения
А тот… но после всё расскажем, //
Не правда ль? Всей ее родне // Мы Таню завтра же покажем. // Жаль, разъезжать нет мочи мне: // Едва, едва таскаю ноги. // Но вы замучены с дороги; // Пойдемте вместе отдохнуть… // Ох, силы нет… устала грудь… // Мне тяжела теперь и
радость, //
Не только грусть… душа моя, // Уж никуда
не годна я… // Под
старость жизнь такая гадость…» // И тут, совсем утомлена, // В слезах раскашлялась она.
Что ж? Тайну прелесть находила // И в самом ужасе она: // Так нас природа сотворила, // К противуречию склонна. // Настали святки. То-то
радость! // Гадает ветреная младость, // Которой ничего
не жаль, // Перед которой жизни даль // Лежит светла, необозрима; // Гадает
старость сквозь очки // У гробовой своей доски, // Всё потеряв невозвратимо; // И всё равно: надежда им // Лжет детским лепетом своим.
Потом этот дьявол заражает человека болезненными пороками, а истерзав его, долго держит в позоре
старости, все еще
не угашая в нем жажду любви,
не лишая памяти о прошлом, об искорках счастья, на минуты, обманно сверкавших пред ним,
не позволяя забыть о пережитом горе, мучая завистью к
радостям юных.
Ни одного дня, который
не отравлялся бы думою о куске, ни одной
радости. Куда ни оглянется батюшка, всё ему или чуждо, или на все голоса кричит: нужда! нужда! нужда! Сын ли окончил курс — и это
не радует: он совсем исчезнет для него, а может быть, и забудет о старике отце. Дочь ли выдаст замуж — и она уйдет в люди, и ее он
не увидит. Всякая минута, приближающая его к
старости, приносит ему горе.
В хлопотах да в
радости из ума вон…» — «Ты с
радости не догадалась! да разве я тебя
не знаю? да как ты осмелилась сделать это супротив брата, супротив меня? как осмелилась осрамить отца на
старости?» Может быть, дело бы тем и кончилось, то есть криком, бранью и угрозами, или каким-нибудь тычком, но Александра Степановна
не могла перенесть, что ей достается за Софью Николавну, понадеялась, что гроза пройдет благополучно, забыла, что всякое возраженье — новая беда,
не вытерпела и промолвила: «Понапрасну терплю за нее».