Неточные совпадения
Пять лет тому назад я
поверил в учение
Христа — и жизнь моя вдруг переменилась: мне перестало хотеться того, чего прежде хотелось, и стало хотеться того, чего прежде не хотелось.
Я так же, как разбойник на кресте,
поверил учению
Христа и спасся. И это не далекое сравнение, а самое близкое выражение того душевного состояния отчаяния и ужаса перед жизнью и смертью,
в котором я находился прежде, и того состояния спокойствия и счастия,
в котором я нахожусь теперь.
Во всем этом я был совершенно подобен разбойнику, но различие мое от разбойника было
в том, что он умирал уже, а я еще жил. Разбойник мог
поверить тому, что спасение его будет там, за гробом, а я не мог
поверить этому, потому что кроме жизни за гробом мне предстояла еще и жизнь здесь. А я не понимал этой жизни. Она мне казалась ужасна. И вдруг я услыхал слова
Христа, понял их, и жизнь и смерть перестали мне казаться злом, и, вместо отчаяния, я испытал радость и счастье жизни, не нарушимые смертью.
Учители церкви внушали крестьянину его заблуждение; но так как крестьянин
поверил не им, но
Христу, то его посадили
в тюрьму и продержали там до тех пор, пока он не отрекся от
Христа.
И, поняв таким образом эти столь простые, определенные, не подверженные никаким перетолкованиям заповеди
Христа, я спросил себя: что бы было, если бы весь христианский мир
поверил в эти заповеди не
в том смысле, что их нужно петь или читать для умилостивления бога, а что их нужно исполнять для счастия людей?
Мы все будем молиться, пользоваться благодатью таинств,
верить в искупление и спасение наше и всего мира
Христом, и все-таки спасение это произойдет не от нас, а оттого, что придет время конца мира.
Но возражение против учения
Христа о том, что оно хорошо, но неисполнимо, делают не одни верующие, его делают и неверующие, такие люди, которые не
верят или думают, что не
верят в догмат грехопадения и искупления.
Может быть, справедливее предположить, что человека после этой мирской жизни, пережитой для исполнения его личной воли, все-таки ожидает вечная личная жизнь
в раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться
верить в то, что за добрые дела я буду награжден вечным блаженством, а за дурные вечными муками, — думать так не содействует пониманию учения
Христа; думать так значит, напротив, лишать учение
Христа самой главной его основы.
Итак, что же я должен делать, если я один понял учение
Христа и
поверил в него, один среди непонимающих и неисполняющих его?
Как может христианин, исповедующий божественность
Христа и его учения, как бы он ни понимал его, говорить, что он хочет
верить и не может? Сам бог, придя на землю, сказал: вам предстоят вечные мучения, огонь, вечная тьма кромешная, и вот спасенье вам —
в моем учении и исполнении его. Не может такой христианин не
верить в предлагаемое спасенье, не исполнять его и говорить: «помоги моему неверию».
Как дети, упавшие с корабля, уверились
в том, что они не погибнут, и оттого не берутся за веревку; так точно и люди, исповедующие бессмертие душ, уверились
в том, что они не погибнут, и оттого не исполняют учение
Христа бога. Они не
верят в то, во что нельзя не
верить, только потому, что они
верят в то, во что нельзя
верить.
Иудеи требуют того же, что требуют церковные христиане, чего-нибудь такого, что заставило бы их внешним образом
поверить в учение
Христа.
Вот почему и не могут верующие
в благо личной жизни
поверить в учение
Христа. И все усилия их
поверить этому всегда останутся тщетны. Чтобы
поверить, — им надо изменить свой взгляд на жизнь. А пока они не изменили его, дела их будут всегда совпадать с их верой, а не с их желаниями и словами.
Желание
верить в учение
Христа тех, которые просили у него знамений, и наших верующих не совпадает и не может совпадать с их жизнью, как бы они ни старались об этом.
Из этого-то непонимания сущности веры и вытекает то странное желание людей — сделать так, чтобы
поверить в то, что жить по учению
Христа лучше, тогда как всеми силами души, согласно с верой
в благо личной жизни, им хочется жить противно этому учению.
На слова
Христа, что надо прощать брату не раз, а семь раз семьдесят, ученики, ужасаясь трудности исполнения этого правила, говорят: да, но… надо
верить, чтоб исполнять это; утверди же, умножь
в нас веру.
Учение о жизни — то, что у всех народов до нашего европейского общества всегда считалось самым важным, то, про что
Христос говорил, что оно единое на потребу, — это-то одно исключено из нашей жизни и всей деятельности человеческой. Этим занимается учреждение, которое называется церковью и
в которое никто, даже составляющие это учреждение, давно уже не
верят.
Есть только два пути, говорят нам наши учителя:
верить и повиноваться нам и властям и участвовать
в том зле, которое мы учредили, или уйти из мира и идти
в монастырь, не спать и не есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего не делать для людей; или признать учение
Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность жизни; или отречься от жизни, что равносильно медленному самоубийству.
Они говорят так только потому, что им нельзя отрицать справедливости учения
Христа, которому они будто бы
верят, и им надо оправдаться как-нибудь
в том, что они не исполняют этого учения.
Христос прежде всего учит тому, чтобы люди
верили в свет, пока свет есть
в них.
Верьте в воскресение,
в рай,
в ад,
в папу,
в церковь,
в таинства,
в искупление, молитесь, как это требуется по вашей вере, говейте, пойте псалмы, — всё это не мешает вам исполнять то, что открыто
Христом для вашего блага: не сердитесь, не блудите, не клянитесь, не защищайтесь насилием, не воюйте.
Я
верю в учение
Христа, и вот
в чем моя вера.
Я
верю, что жизнь моя по учению мира была мучительна и что только жизнь по учению
Христа дает мне
в этом мире то благо, которое предназначил мне отец жизни.
Закон дан через Моисея, а благо и истина — через Иисуса
Христа (Иоан. I, 17). Учение
Христа есть благо и истина. Прежде, не зная истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался
в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и
поверил, что благо, к которому я стремлюсь, есть воля отца, есть самая законная сущность моей жизни.
Христос сказал мне: живи для блага, только не
верь тем ловушкам — соблазнам (σκάνδαλος), которые, заманивая тебя подобием блага, лишают этого блага и уловляют
в зло. Благо твое есть твое единство со всеми людьми, зло есть нарушение единства сына человеческого. Не лишай себя сам того блага, которое дано тебе.
Но
Христос не только показал мне это, но он ясно, без возможности ошибки перечислил мне
в своих заповедях все до одного соблазны, лишавшие меня этого естественного состояния единства, любви и блага и уловлявшие меня
в зло. Заповеди
Христа дают мне средство спасения от соблазнов, лишавших меня моего блага, и потому я не могу не
верить в эти заповеди.
Христос открыл мне, что третий соблазн, губящий мое благо, есть соблазн клятвы. Я не могу не
верить в это и потому не могу уже, как я делал это прежде, сам клясться кому-нибудь и
в чем-нибудь и не могу уже, как я делал это прежде, оправдывать себя
в своей клятве тем, что
в этом нет ничего дурного для людей, что все делают это, что это нужно для государства, что мне или другим будет хуже, если я откажусь от этого требования. Я знаю теперь, что это есть зло для меня и для людей, и не могу делать его.
Неточные совпадения
Она была очень набожна и чувствительна,
верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны;
верила в юродивых,
в домовых,
в леших,
в дурные встречи,
в порчу,
в народные лекарства,
в четверговую соль,
в скорый конец света;
верила, что если
в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз увидит;
верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса
Христа.
— Это играть? Играть? Перестану, мама; сегодня
в последний раз еду, особенно после того, как Андрей Петрович сам и вслух объявил, что его денег там нет ни копейки. Вы не
поверите, как я краснею… Я, впрочем, должен с ним объясниться… Мама, милая,
в прошлый раз я здесь сказал… неловкое слово… мамочка, я врал: я хочу искренно веровать, я только фанфаронил, и очень люблю
Христа…
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено место из Евангелия Марка,
в котором сказано было, как
Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не
поверит, погибнет, кто же
поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением на них рук, будет говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
— Скажите им, что
Христос жалел их и любил, — сказал он, — и умер за них. Если они будут
верить в это, они спасутся. — Пока он говорил, все арестанты молча стояли перед нарами, вытянув руки по швам. —
В этой книге, скажите им, — закончил он, — всё это сказано. Есть умеющие читать?
Но если польское мессианское сознание и может быть поставлено выше русского мессианского сознания, я
верю, что
в самом народе русском есть более напряженная и чистая жажда правды
Христовой и царства
Христова на земле, чем
в народе польском.