— Ты молода и не знаешь всех опасностей, Ольга. Иногда человек не властен в себе; в него вселяется какая-то адская сила, на сердце падает мрак, а в глазах блещут молнии.
Ясность ума меркнет: уважение к чистоте, к невинности — все уносит вихрь; человек не помнит себя; на него дышит страсть; он перестает владеть собой — и тогда под ногами открывается бездна.
Теплые лучи, освещая и согревая тело, как будто снимают суровость с души, дают усиленную
ясность уму и ту приуготовительную теплоту сердцу, при которой человек становится чутче к призывам добра. Согретый и освещенный, он как бы гнушается темноты и холода сердца и сам готов осветить и согреть в сумрачной тени зимы цепенеющего брата.
«Сила совершившихся фактов, без сомнения, не подлежит отрицанию. Факт совершился — следовательно, не принять его нельзя. Его нельзя не принять, потому что он факт, и притом не просто факт, но факт совершившийся (в публике говор: quelle lucidite! [какая
ясность ума!]). Это, так сказать, фундамент, или, лучше сказать, азбука, или, еще лучше, отправный пункт.
Неточные совпадения
Как он тревожился, когда, за небрежное объяснение, взгляд ее становился сух, суров, брови сжимались и по лицу разливалась тень безмолвного, но глубокого неудовольствия. И ему надо было положить двои, трои сутки тончайшей игры
ума, даже лукавства, огня и все свое уменье обходиться с женщинами, чтоб вызвать, и то с трудом, мало-помалу, из сердца Ольги зарю
ясности на лицо, кротость примирения во взгляд и в улыбку.
Она, наконец, описала с чрезвычайною
ясностью, которая так часто, хотя и мгновенно, мелькает даже в минуты такого напряженного состояния, как Иван Федорович почти сходил с
ума во все эти два месяца на том, чтобы спасти «изверга и убийцу», своего брата.
Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости
ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и
ясность рассудка.
Мысли эти представлялись моему
уму с такою
ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие великие и полезные истины.
Боязнь эта возрастает обыкновенно все сильнее и сильнее, несмотря ни на какие доводы рассудка, так что наконец
ум, несмотря на то, что приобретает в эти минуты, может быть, еще большую
ясность, тем не менее лишается всякой возможности противодействовать ощущениям.