Неточные совпадения
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем как ехать на бал,
укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх
в ее комнату выходила на площадку большой входной теплой лестницы.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом, положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И
в знак того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка раскрыла рот, почмокала губами и, лучше
уложив около старых зуб липкие губы, затихла
в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
— Я? ты находишь? Я не странная, но я дурная. Это бывает со мной. Мне всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это проходит, — сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку,
в который она
укладывала ночной чепчик и батистовые платки. Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались слезами. — Так мне из Петербурга не хотелось уезжать, а теперь отсюда не хочется.
Чтобы совершенно успокоиться, она пошла
в детскую и весь вечер провела с сыном, сама
уложила его спать, перекрестила и покрыла его одеялом.
Он прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не было ни жестокого слова, ни упрека, но не было и снисходительности. Главное же — был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и
уложив в конверт с деньгами, он с удовольствием, которое всегда возбуждаемо было
в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
Анна, забывшая за работой укладки внутреннюю тревогу,
укладывала, стоя пред столом
в своем кабинете, свой дорожный мешок, когда Аннушка обратила ее внимание на стук подъезжающего экипажа.
Так как
в доме было сыро и одна только комната топлена, то Левин
уложил брата спать
в своей же спальне за перегородкой.
— Проси! — громко проговорил он, сбирая бумаги и
укладывая их
в бювар.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали
в одно время,
уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Рубашки чистой Кузьма не догадался оставить, и, получив приказанье всё
уложить и свезти к Щербацким, от которых
в нынешний же вечер уезжали молодые, он так и сделал,
уложив всё, кроме фрачной пары.
Ему и
в голову не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности состояния больного, подумать о том, как лежало там, под одеялом, это тело, как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше
уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть не лучше, но менее дурно.
― Нет, крайность ни
в чем не хороша, ― спокойно сказала Натали,
укладывая его разрезной ножик на стол
в определенное место.
Неточные совпадения
Спать
уложив родителя, // Взялся за книгу Саввушка, // А Грише не сиделося, // Ушел
в поля,
в луга.
Бережно // Снесли его
в ладью // И
уложили сонного.
Подошедши к бюро, он переглядел их еще раз и
уложил, тоже чрезвычайно осторожно,
в один из ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп, два священника его деревни, не погребут его самого, к неописанной радости зятя и дочери, а может быть, и капитана, приписавшегося ему
в родню.
На другой день после описанных мною происшествий,
в двенадцатом часу утра, коляска и бричка стояли у подъезда. Николай был одет по-дорожному, то есть штаны были всунуты
в сапоги и старый сюртук туго-натуго подпоясан кушаком. Он стоял
в бричке и
укладывал шинели и подушки под сиденье; когда оно ему казалось высоко, он садился на подушки и, припрыгивая, обминал их.
— Нет, не нужно, — сказал учитель,
укладывая карандаши и рейсфедер
в задвижной ящичек, — теперь прекрасно, и вы больше не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, — прибавил он, вставая и продолжая искоса смотреть на турка, — откройте наконец нам ваш секрет, что вы поднесете бабушке? Право, лучше было бы тоже головку. Прощайте, господа, — сказал он, взял шляпу, билетик и вышел.