Неточные совпадения
Он поглядел
на нее, и злоба, выразившаяся
на ее
лице, испугала и удивила его. Он не понимал того, что его жалость к ней раздражала ее. Она
видела в нем к себе сожаленье, но не любовь. «Нет, она ненавидит меня. Она не простит», подумал он.
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, — слегка, сами того не замечая, но так, как краснеют мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез. И так странно было
видеть это умное, мужественное
лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал смотреть
на него.
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения
на лице Кити, и то уверял себя, что есть надежда, то приходил в отчаяние и ясно
видел, что его надежда безумна, а между тем чувствовал себя совсем другим человеком, не похожим
на того, каким он был до ее улыбки и слов: до свидания.
Но в это самое время вышла княгиня.
На лице ее изобразился ужас, когда она
увидела их одних и их расстроенные
лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и
лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась
на его
лице. В окно он
видел, как она подошла к брату, положила ему руку
на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото показалось досадным.
То, что Кити так ясно представлялось в зеркале
лица Анны, она
увидела на нем.
И
на лице Вронского, всегда столь твердом и независимом, она
видела то поразившее ее выражение потерянности и покорности, похожее
на выражение умной собаки, когда она виновата.
Она довольно долго, ничего не отвечая, вглядывалась в него и, несмотря
на тень, в которой он стоял,
видела, или ей казалось, что
видела, и выражение его
лица и глаз.
И в это же время, как бы одолев препятствия, ветер посыпал снег с крыш вагонов, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь. Он сказал то самое, чего желала ее душа, но чего она боялась рассудком. Она ничего не отвечала, и
на лице ее он
видел борьбу.
И, сказав эти слова, она взглянула
на сестру и,
увидев, что Долли молчит, грустно опустив голову, Кити, вместо того чтобы выйти из комнаты, как намеревалась, села у двери и, закрыв
лицо платком, опустила голову.
Он опустился
на колена и хотел
видеть ее
лицо; но она прятала его и ничего не говорила.
Она не отвечала и, склонив немного голову, смотрела
на него из-подлобья вопросительно своими блестящими из-за длинных ресниц глазами. Рука ее, игравшая сорванным листом, дрожала. Он
видел это, и
лицо его выразило ту покорность, рабскую преданность, которая так подкупала ее.
Лицо ее было бледно и строго. Она, очевидно, ничего и никого не
видела, кроме одного. Рука ее судорожно сжимала веер, и она не дышала. Он посмотрел
на нее и поспешно отвернулся, оглядывая другие
лица.
Первое падение Кузовлева
на реке взволновало всех, но Алексей Александрович
видел ясно
на бледном, торжествующем
лице Анны, что тот,
на кого она смотрела, не упал.
— Я любила его, и он любил меня; но его мать не хотела, и он женился
на другой. Он теперь живет недалеко от нас, и я иногда
вижу его. Вы не думали, что у меня тоже был роман? — сказала она, и в красивом
лице ее чуть брезжил тот огонек, который, Кити чувствовала, когда-то освещал ее всю.
Перебирать все эти пухленькие ножки, натягивая
на них чулочки, брать в руки и окунать эти голенькие тельца и слышать то радостные, то испуганные визги;
видеть эти задыхающиеся, с открытыми, испуганными и веселыми глазами,
лица, этих брызгающихся своих херувимчиков, было для нее большое наслаждение.
Сморщенное
лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал
на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он
видел глаза ее, которые смотрели
на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
— Открой
лицо, смотри
на него. Он святой, — сказала она. — Да открой, открой
лицо! — сердито заговорила она. — Алексей Александрович, открой ему
лицо! Я хочу его
видеть.
«Вы можете затоптать в грязь», слышал он слова Алексея Александровича и
видел его пред собой, и
видел с горячечным румянцем и блестящими глазами
лицо Анны, с нежностью и любовью смотрящее не
на него, а
на Алексея Александровича; он
видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, го когда Алексей Александрович отнял ему от
лица руки. Он опять вытянул ноги и бросился
на диван в прежней позе и закрыл глаза.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал
на лестницу, никого и ничего не
видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее
лицо, руки и шею.
Он всего этого ждал, всё это
видел в их
лицах,
видел в той равнодушной небрежности, с которою они говорили между собой, смотрели
на манекены и бюсты и свободно прохаживались, ожидая того, чтоб он открыл картину.
Он
видел на первом плане досадовавшее
лицо Пилата и спокойное
лицо Христа и
на втором плане фигуры прислужников Пилата и вглядывавшееся в то, что происходило,
лицо Иоанна.
И почти
на всех фигурах и
лицах он
видел еще остатки не вполне снятых покровов, портившие картину.
Левин положил брата
на спину, сел подле него и не дыша глядел
на его
лицо. Умирающий лежал, закрыв глаза, но
на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря
на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он
видел по выражению этого спокойного строгого
лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Он почувствовал, что ему не выдержать того всеобщего напора презрения и ожесточения, которые он ясно
видел на лице и этого приказчика, и Корнея, и всех без исключения, кого он встречал в эти два дня.
Он посмотрел
на нее. Он
видел всю красоту ее
лица и наряда, всегда так шедшего к ней. Но теперь именно красота и элегантность ее были то самое, что раздражало его.
Постанов ее головы
на красивых и широких плечах и сдержанно-возбужденное сияние ее глаз и всего
лица напомнили ему ее такою совершенно, какою он
увидел ее
на бале в Москве.
Когда Вронский опять навел в ту сторону бинокль, он заметил, что княжна Варвара особенно красна, неестественно смеется и беспрестанно оглядывается
на соседнюю ложу; Анна же, сложив веер и постукивая им по красному бархату, приглядывается куда-то, но не
видит и, очевидно, не хочет
видеть того, что происходит в соседней ложе.
На лице Яшвина было то выражение, которое бывало
на нем, когда он проигрывал. Он насупившись засовывал всё глубже и глубже в рот свой левый ус и косился
на ту же соседнюю ложу.
Он понял это и по тому, что
видел, и более всего по
лицу Анны, которая, он знал, собрала свои последние силы, чтобы выдерживать взятую
на себя роль.
Левин остался
на другом конце стола и, не переставая разговаривать с княгиней и Варенькой,
видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что шел таинственный разговор, он
видел в
лице своей жены выражение серьезного чувства, когда она, не спуская глаз, смотрела в красивое
лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
Подъехав к серьезному болоту, главной цели поездки, Левин невольно подумывал о том, как бы ему избавиться от Васеньки и ходить без помехи. Степан Аркадьич, очевидно, желал того же, и
на его
лице Левин
видел выражение озабоченности, которое всегда бывает у настоящего охотника пред началом охоты, и некоторой свойственной ему добродушной хитрости.
Он не смотрел
на ее
лицо и не хотел
видеть, что она, в ее положении, дрожала всем
лицом и имела жалкий, уничтоженный вид.
В саду они наткнулись
на мужика, чистившего дорожку. И уже не думая о том, что мужик
видит ее заплаканное, а его взволнованное
лицо, не думая о том, что они имеют вид людей, убегающих от какого-то несчастья, они быстрыми шагами шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и избавиться этим от того мучения, которое оба испытывали.
Садовник с удивлением
видел, несмотря
на то, что ничего не гналось зa ними, и что бежать не от чего было, и что ничего они особенно радостного не могли найти
на лавочке, — садовник
видел, что они вернулись домой мимо него с успокоенными, сияющими
лицами.
— Ну, не будем, — поспешила сказать Дарья Александровна, заметив выражение страдания
на лице Анны. — Я только
вижу, что ты слишком мрачно смотришь.
Потом, вспомнив всё то волнение и озлобление, которые он
видел на всех
лицах, ему стало грустно: он решился уехать и пошел вниз.
Для других, она знала, он не представлялся жалким; напротив, когда Кити в обществе смотрела
на него, как иногда смотрят
на любимого человека, стараясь
видеть его как будто чужого, чтоб определить себе то впечатление, которое он производит
на других, она
видела, со страхом даже для своей ревности, что он не только не жалок, но очень привлекателен своею порядочностью, несколько старомодною, застенчивою вежливостью с женщинами, своею сильною фигурой и особенным, как ей казалось, выразительным
лицом.
Левин поглядел с портрета
на оригинал. Особенный блеск осветил
лицо Анны в то время, как она почувствовала
на себе его взгляд. Левин покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, хотел спросить, давно ли она
видела Дарью Александровну; но в то же время Анна заговорила...
Но он
видел это по
лицу Лизаветы Петровны:
лицо Лизаветы Петровны было строго и бледно и всё так же решительно, хотя челюсти ее немного подрагивали, и глаза ее были пристально устремлены
на Кити.
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть
на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть
на нее,
видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным
лицом? Он не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил другую женщину, — это было ясно.
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда княгиня сказала ему, что Вронский едет в этом поезде.
На мгновение
лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая
на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он вошел в комнату, где был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные рыдания над трупом сестры и
видел в Вронском только героя и старого приятеля.