Неточные совпадения
Со времени
того разговора после вечера у княгини Тверской он никогда не говорил с Анною о своих подозрениях и ревности, и
тот его обычный тон представления кого-то был как нельзя более удобен
для его теперешних отношений к жене.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о
том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что
для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела
разговор на другое.
И Левин, чтобы только отвлечь
разговор, изложил Дарье Александровне теорию молочного хозяйства, состоящую в
том, что корова есть только машина
для переработки корма в молоко, и т. д.
Кроме
того, Левин знал, что он увидит у Свияжского помещиков соседей, и ему теперь особенно интересно было поговорить, послушать о хозяйстве
те самые
разговоры об урожае, найме рабочих и т. п., которые, Левин знал, принято считать чем-то очень низким, но которые теперь
для Левина казались одними важными.
Слово талант, под которым они разумели прирожденную, почти физическую способность, независимую от ума и сердца, и которым они хотели назвать всё, что переживаемо было художником, особенно часто встречалось в их
разговоре, так как оно им было необходимо,
для того чтобы называть
то, о чем они не имели никакого понятия, но хотели говорить.
Но она слишком была проста и невинна, чтоб уметь прекратить этот
разговор, и даже
для того, чтобы скрыть
то внешнее удовольствие, которое доставляло ей очевидное внимание этого молодого человека.
За чаем продолжался
тот же приятный, полный содержания
разговор. Не только не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать предмет
для разговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь сказать
того, что хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И всё, что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, — всё получало, как казалось Левину, благодаря ее вниманию и замечаниям, особенное значение.
—
То есть вы хотите сказать, что грех мешает ему? — сказала Лидия Ивановна. — Но это ложное мнение. Греха нет
для верующих, грех уже искуплен. Pardon, — прибавила она, глядя на опять вошедшего с другой запиской лакея. Она прочла и на словах ответила: «завтра у Великой Княгини, скажите». —
Для верующего нет греха, — продолжала она
разговор.
— Но ведь не жертвовать только, а убивать Турок, — робко сказал Левин. — Народ жертвует и готов жертвовать
для своей души, а не
для убийства, — прибавил он, невольно связывая
разговор с
теми мыслями, которые так его занимали.
У всех есть
тема для разговора, у дам, например… у светских, например, людей высшего тона, всегда есть разговорная тема, c’est de rigueur, [так уж заведено (фр.).] а среднего рода люди, как мы, — все конфузливы и неразговорчивы… мыслящие то есть.
Это хладнокровие возмутило даже Мышникова. Кстати, патентованные несгораемые шкафы не выдержали опыта, и в них все сгорело. Зато Вахрушка спас свои капиталы и какую-то дрянь, спрятав все в печке. Это, кажется, был единственный поучительный результат всего запольского пожара, и находчивость банковского швейцара долго служила
темой для разговоров.
— Говорил-с! — повторил Салов. — И у него обыкновенно были две
темы для разговоров, это — ваше сценическое дарование и еще его серые из тонкого сукна брюки, которые он очень берег и про которые каждое воскресенье говорил сторожу: «Вычисти, пожалуйста, мне мои серые брюки получше, я в них пойду погулять».
Неточные совпадения
Княжна, кажется, из
тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой
разговор — никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично
для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить, а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может.
Как-то в жарком
разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а
тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему тут же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в пику
для большей досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив на него им же приданное название, и хотя выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он послал еще на него тайный донос.
Так как
разговор, который путешественники вели между собою, был не очень интересен
для читателя,
то сделаем лучше, если скажем что-нибудь о самом Ноздреве, которому, может быть, доведется сыграть не вовсе последнюю роль в нашей поэме.
О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил,
то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и
разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он не значащий червь мира сего и не достоин
того, чтобы много о нем заботились, что испытал много на веку своем, претерпел на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже на жизнь его, и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать наконец место
для жительства, и что, прибывши в этот город, почел за непременный долг засвидетельствовать свое почтение первым его сановникам.
Причудницы большого света! // Всех прежде вас оставил он; // И правда
то, что в наши лета // Довольно скучен высший тон; // Хоть, может быть, иная дама // Толкует Сея и Бентама, // Но вообще их
разговор // Несносный, хоть невинный вздор; // К
тому ж они так непорочны, // Так величавы, так умны, // Так благочестия полны, // Так осмотрительны, так точны, // Так неприступны
для мужчин, // Что вид их уж рождает сплин.