Неточные совпадения
— Потому что не
считаю нужным терять на это
время.
Она знала, что, несмотря на поглощающие почти всё его
время служебные обязанности, он
считал своим долгом следить за всем замечательным, появлявшимся в умственной сфере.
Еще в первое
время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я,
считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же
считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет
время, и я буду к этому равнодушен».
Серпуховской придумал ему назначение в Ташкент, и Вронский без малейшего колебания согласился на это предложение. Но чем ближе подходило
время отъезда, тем тяжелее становилась ему та жертва, которую он приносил тому, что он
считал должным.
Но в это
время один дворянин из партии Сергея Ивановича сказал, что он слышал, что комиссия не поверяла сумм,
считая поверку оскорблением губернскому предводителю.
— Оттого, что я
считаю, что мировой суд есть дурацкое учреждение, — отвечал мрачно Левин, всё
время ждавший случая разговориться с Вронским, чтобы загладить свою грубость при первой встрече.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и посмотрела на них. — Но как он мог уехать, оставив меня в таком положении? Как он может жить, не примирившись со мною?» Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. По
времени он уже мог вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он уехал, и
считать минуты.
Напряженное чувство личности, личного спасения (у монашества) и личной чести (у рыцарства) утверждалось в эпоху, которую принято
считать временем полного порабощения личности.
Неточные совпадения
И действительно, Фердыщенко был до того прост, что летописец
считает нужным неоднократно и с особенною настойчивостью остановиться на этом качестве, как на самом естественном объяснении того удовольствия, которое испытывали глуповцы во
время бригадирского управления.
За все это он получал деньги по справочным ценам, которые сам же сочинял, а так как для Мальки, Нельки и прочих
время было горячее и
считать деньги некогда, то расчеты кончались тем, что он запускал руку в мешок и таскал оттуда пригоршнями.
Тогда он не обратил на этот факт надлежащего внимания и даже
счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах собственного облегчения, по
временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей, находясь в домашнем кругу, снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.
В это
время, когда экипаж был таким образом остановлен, Селифан и Петрушка, набожно снявши шляпу, рассматривали, кто, как, в чем и на чем ехал,
считая числом, сколько было всех и пеших и ехавших, а барин, приказавши им не признаваться и не кланяться никому из знакомых лакеев, тоже принялся рассматривать робко сквозь стеклышка, находившиеся в кожаных занавесках: за гробом шли, снявши шляпы, все чиновники.
Они были отданы по двенадцатому году в Киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего
времени считали необходимостью дать воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно позабыть его.