Неточные совпадения
— Что мама? — спросил он, водя рукой
по гладкой, нежной шейке дочери. — Здравствуй, —
сказал он, улыбаясь здоровавшемуся мальчику.
— Уж прикажите за братом послать, —
сказала она, — всё он изготовит обед; а то,
по вчерашнему, до шести часов дети не евши.
— Нешто вышел в сени, а то всё тут ходил. Этот самый, —
сказал сторож, указывая на сильно сложенного широкоплечего человека с курчавою бородой, который, не снимая бараньей шапки, быстро и легко взбегал наверх
по стертым ступенькам каменной лестницы. Один из сходивших вниз с портфелем худощавый чиновник, приостановившись, неодобрительно посмотрел на ноги бегущего и потом вопросительно взглянул на Облонского.
— Что Щербацкие делают? Всё
по старому? —
сказал он.
— Я жалею, что
сказал тебе это, —
сказал Сергей Иваныч, покачивая головой на волнение меньшого брата. — Я посылал узнать, где он живет, и послал ему вексель его Трубину,
по которому я заплатил. Вот что он мне ответил.
— Нет, ты постой, постой, —
сказал он. — Ты пойми, что это для меня вопрос жизни и смерти. Я никогда ни с кем не говорил об этом. И ни с кем я не могу говорить об этом, как с тобою. Ведь вот мы с тобой
по всему чужие: другие вкусы, взгляды, всё; но я знаю, что ты меня любишь и понимаешь, и от этого я тебя ужасно люблю. Но, ради Бога, будь вполне откровенен.
— Я тебе говорю, чтò я думаю, —
сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше
скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно
по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Я одно хочу
сказать… — начала княгиня, — и
по серьезно-оживленному лицу ее Кити угадала, о чем будет речь.
Но в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не
сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала
по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
«Это должен быть Вронский», подумал Левин и, чтоб убедиться в этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась на Левина. И
по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин понял, что она любила этого человека, понял так же верно, как если б она
сказала ему это словами. Но что же это за человек?
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но,
по моему, в колечко веселее играть, —
сказал старый князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще есть смысл.
— То есть знаю
по репутации и
по виду. Знаю, что он умный, ученый, божественный что-то…. Но ты знаешь, это не в моей… not in my line, [не в моей компетенции,] —
сказал Вронский.
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь
по выражению лица Анны узнать, знает ли она,
сказала Долли. «Верно, знает», подумала она, заметив соболезнование на лице Анны. — Ну, пойдем, я тебя проведу в твою комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно минуту объяснения.
— Ну, разумеется, — быстро прервала Долли, как будто она говорила то, что не раз думала, — иначе бы это не было прощение. Если простить, то совсем, совсем. Ну, пойдем, я тебя проведу в твою комнату, —
сказала она вставая, и
по дороге Долли обняла Анну. — Милая моя, как я рада, что ты приехала. Мне легче, гораздо легче стало.
—
По крайней мере, если придется ехать, я буду утешаться мыслью, что это сделает вам удовольствие… Гриша, не тереби, пожалуйста, они и так все растрепались, —
сказала она, поправляя выбившуюся прядь волос, которою играл Гриша.
— Кити, что ж это такое? —
сказала графиня Нордстон,
по ковру неслышно подойдя к ней. — Я не понимаю этого.
— Впрочем, Анна,
по правде тебе
сказать, я не очень желаю для Кити этого брака. И лучше, чтоб это разошлось, если он, Вронский, мог влюбиться в тебя в один день.
— Очень рад, —
сказал он холодно, —
по понедельникам мы принимаем. — Затем, отпустив совсем Вронского, он
сказал жене: — и как хорошо, что у меня именно было полчаса времени, чтобы встретить тебя и что я мог показать тебе свою нежность, — продолжал он тем же шуточным тоном.
«Ведь всё это было и прежде; но отчего я не замечала этого прежде?» —
сказала себе Анна. — Или она очень раздражена нынче? А в самом деле, смешно: ее цель добродетель, она христианка, а она всё сердится, и всё у нее враги и всё враги
по христианству и добродетели».
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, —
сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, — обратилась она к Петрицкому, которого она называла Пьер,
по его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с ним. — Я прибавлю.
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и
скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с папа опять рано утром
по морозцу гулять. А?
— Она так жалка, бедняжка, так жалка, а ты не чувствуешь, что ей больно от всякого намека на то, что причиной. Ах! так ошибаться в людях! —
сказала княгиня, и
по перемене ее тона Долли и князь поняли, что она говорила о Вронском. — Я не понимаю, как нет законов против таких гадких, неблагородных людей.
— Расскажите нам что-нибудь забавное, но не злое, —
сказала жена посланника, великая мастерица изящного разговора, называемого по-английски small-talk обращаясь к дипломату, тоже не знавшему, что теперь начать.
— И мне то же говорит муж, но я не верю, —
сказала княгиня Мягкая. — Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели то, что есть, а Алексей Александрович,
по моему, просто глуп. Я шопотом говорю это… Не правда ли, как всё ясно делается? Прежде, когда мне велели находить его умным, я всё искала и находила, что я сама глупа, не видя его ума; а как только я
сказала: он глуп, но шопотом, — всё так ясно стало, не правда ли?
—
По страсти? Какие у вас антидилювиальные мысли! Кто нынче говорит про страсти? —
сказала жена посланника.
— Да, но зато, как часто счастье браков
по рассудку разлетается как пыль именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали, —
сказал Вронский.
— Я хочу предостеречь тебя в том, —
сказал он тихим голосом, — что
по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный разговор сегодня с графом Вронским (он твердо и с спокойною расстановкой выговорил это имя) обратил на себя внимание.
— Я вот что намерен
сказать, — продолжал он холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче не я заметил, но, судя
по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя не совсем так, как можно было желать.
— Слушаю-с, — ответил Василий и взялся за голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, —
сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть!
По пудовику на лапте волочишь.
— Ну, смотри же, растирай комья-то, —
сказал Левин, подходя к лошади, — да за Мишкой смотри. А хороший будет всход, тебе
по пятидесяти копеек за десятину.
— Ты ведь не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, —
по твоему, это преступление; а я не признаю жизни без любви, —
сказал он, поняв
по своему вопрос Левина. Что ж делать, я так сотворен. И право, так мало делается этим кому-нибудь зла, а себе столько удовольствия…
— Ах, эти мне сельские хозяева! — шутливо
сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А как дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, —
сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, —
сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он дал мне
по двести рублей.
— Хочешь в кабинет? — мрачно хмурясь,
сказал Левин по-французски Степану Аркадьичу. — Пройдите в кабинет, вы там переговорите.
— A, да! —
сказал он на то, что Вронский был у Тверских, и, блеснув своими черными глазами, взялся за левый ус и стал заправлять его в рот,
по своей дурной привычке.
— Вздор! Только как вы
по этой грязи поскачете? —
сказал другой.
— Успокойся, милая, успокойся! —
сказал он, погладив ее еще рукой
по заду, и с радостным сознанием, что лошадь в самом хорошем состоянии, вышел из денника.
— Что с вами? Вы нездоровы? —
сказал он по-французски, подходя к ней. Он хотел подбежать к ней; но, вспомнив, что могли быть посторонние, оглянулся на балконную дверь и покраснел, как он всякий раз краснел, чувствуя, что должен бояться и оглядываться.
— Пойдемте, если вам угодно, —
сказал он по-французски; но Анна прислушивалась к тому, что говорил генерал, и не заметила мужа.
— Я должен
сказать вам, что вы неприлично вели себя нынче, —
сказал он ей по-французски.
— Так что ж? Я не понимаю. Дело в том, любите ли вы его теперь или нет, —
сказала Варенька, называя всё
по имени.
— Разумеется, я вас знаю, очень знаю, —
сказал ей князь с улыбкой,
по которой Кити с радостью узнала, что друг ее понравился отцу. — Куда же вы так торопитесь?
— Как
по делом? Я не понимаю, —
сказала она.
Левин не замечал, как проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он
сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина на девочек и мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные,
по высокой траве и
по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
— Так-то, дружок, —
сказал Сергей Иванович, трогая его
по плечу.
— Что рука Агафьи Михайловны? —
сказал Левин, ударяя себя
по голове. — Я и забыл про нее.
— Право? —
сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить разговор,
сказал: — Так прислать вам двух коров? Если вы хотите считаться, то извольте заплатить мне
по пяти рублей в месяц, если вам не совестно.
— Очень, очень вы смешны, — повторила Дарья Александровна, снежностью вглядываясь в его лицо. — Ну, хорошо, так как будто мы ничего про это не говорили. Зачем ты пришла, Таня? —
сказала Дарья Александровна по-французски вошедшей девочке.
— Я говорю по-французски, и ты так же
скажи.
Девочка хотела
сказать, но забыла, как лопатка по-французски; мать ей подсказала и потом по-французски же
сказала, где отыскать лопатку. И это показалось Левину неприятным.
Отчего я хотела и не
сказала ему?» И в ответ на этот вопрос горячая краска стыда разлилась
по ее лицу.