Неточные совпадения
Наказанный
сидел в зале на угловом
окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога
в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
В карете дремала
в углу старушка, а у
окна, видимо только что проснувшись,
сидела молодая девушка, держась обеими руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину жизни, она смотрела через него на зарю восхода.
— Это было рано-рано утром. Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала
в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и думаю: кто это четверней
в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье вы мелькнули, и вижу я
в окно — вы
сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. — Как бы я желал знать, о чем вы тогда думали. О важном?
Но только что она открыла рот, как слова упреков бессмысленной ревности, всего, что мучало ее
в эти полчаса, которые она неподвижно провела,
сидя на
окне, вырвались у ней.
Теперь они были наедине, и Анна не знала, о чем говорить. Она
сидела у
окна, глядя на Долли и перебирая
в памяти все те, казавшиеся неистощимыми, запасы задушевных разговоров, и не находила ничего. Ей казалось
в эту минуту, что всё уже было сказано.
Равномерно вздрагивая на стычках рельсов, вагон,
в котором
сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам,
окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок заиграл занавеской.
Неточные совпадения
Вера все это заметила: на ее болезненном лице изображалась глубокая грусть; она
сидела в тени у
окна, погружаясь
в широкие кресла… Мне стало жаль ее…
Вот уже полтора месяца, как я
в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один;
сижу у
окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
В одиннадцать часов утра — час,
в который княгиня Лиговская обыкновенно потеет
в Ермоловской ванне, — я шел мимо ее дома. Княжна
сидела задумчиво у
окна; увидев меня, вскочила.
Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару, мимо
окон дома, где скрылась наша красавица. Она
сидела у
окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как,
в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..
Но
в продолжение того, как он
сидел в жестких своих креслах, тревожимый мыслями и бессонницей, угощая усердно Ноздрева и всю родню его, и перед ним теплилась сальная свечка, которой светильня давно уже накрылась нагоревшею черною шапкою, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему
в окна слепая, темная ночь, готовая посинеть от приближавшегося рассвета, и пересвистывались вдали отдаленные петухи, и
в совершенно заснувшем городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка неизвестно какого класса и чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным народом дорогу, —
в это время на другом конце города происходило событие, которое готовилось увеличить неприятность положения нашего героя.