Неточные совпадения
Приехав
к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем,
прошел в свой маленький
кабинет, надел мундир и вошел в присутствие.
Вернувшись домой, Алексей Александрович
прошел к себе в
кабинет, как он это делал обыкновенно, и сел в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.
Она велела сказать мужу, что приехала,
прошла в свой
кабинет и занялась разбором своих вещей, ожидая, что он придет
к ней.
Алексей Александрович
прошел в ее
кабинет. У ее стола боком
к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Он
сошел вниз, но не успел еще выйти из
кабинета, как услыхал знакомые шаги жены, неосторожно быстро идущей
к нему.
Неточные совпадения
Музыка, считанье и грозные взгляды опять начались, а мы пошли
к папа.
Пройдя комнату, удержавшую еще от времен дедушки название официантской, мы вошли в
кабинет.
— Обедать? Спасибо. А я хотел пригласить вас в ресторан, тут, на площади у вас, не плохой ресторанос, — быстро и звонко говорил Тагильский,
проходя в столовую впереди Самгина, усаживаясь
к столу. Он удивительно не похож был на человека, каким Самгин видел его в строгом
кабинете Прейса, — тогда он казался сдержанным, гордым своими знаниями, относился
к людям учительно, как профессор
к студентам, а теперь вот сорит словами, точно ветер.
Прошел в
кабинет к себе, там тоже долго стоял у окна, бездумно глядя, как горит костер, а вокруг него и над ним сгущается вечерний сумрак, сливаясь с тяжелым, серым дымом, как из-под огня по мостовой плывут черные, точно деготь, ручьи.
Она убежала, отвратительно громко хлопнув дверью спальни, а Самгин быстро
прошел в
кабинет, достал из книжного шкафа папку, в которой хранилась коллекция запрещенных открыток, стихов, корректур статей, не пропущенных цензурой. Лично ему все эти бумажки давно уже казались пошленькими и в большинстве бездарными, но они были монетой, на которую он покупал внимание людей, и были ценны тем еще, что дешевизной своей укрепляли его пренебрежение
к людям.
«И весело им, что уехала, улыбаются, им это ничего!» — думал он,
проходя к Татьяне Марковне в
кабинет.