Неточные совпадения
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел отдать всё состояние брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из
воды. Словом, герой, — сказала Анна, улыбаясь и вспоминая про эти двести рублей, которые он дал
на станции.
— Ну, и Бог с тобой, — сказала она у двери кабинета, где уже были приготовлены ему абажур
на свече и графин
воды у кресла. — А я напишу в Москву.
И доктор пред княгиней, как пред исключительно умною женщиной, научно определил положение княжны и заключил наставлением о том, как пить те
воды, которые были не нужны.
На вопрос, ехать ли за границу, доктор углубился в размышления, как бы разрешая трудный вопрос. Решение наконец было изложено: ехать и не верить шарлатанам, а во всем обращаться к нему.
Еще в феврале он получил письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого письма Левин ездил в Москву к брату и успел уговорить его посоветоваться с доктором и ехать
на воды за границу.
В тумане полились
воды, затрещали и сдвинулись льдины, быстрее двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и
на самую Красную Горку, с вечера, разорвался туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна.
На утро поднявшееся яркое солнце быстро съело тонкий ледок, подернувший
воды, и весь теплый воздух задрожал от наполнивших его испарений отжившей земли.
Он ведь сказал: может быть, уеду
на воды, а может быть, к тебе приеду».
Из частого лесу, где оставался еще снег, чуть слышно текла еще извилистыми узкими ручейками
вода. Мелкие птицы щебетали и изредка пролетали с дерева
на дерево.
Ливень был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал
на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала
вода.
На этом кругу были устроены девять препятствий: река, большой, в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава с
водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с
водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал
на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала
на дачу, а он остался в Петербурге.
— О, я не стану разлучать неразлучных, — сказал он своим обычным тоном шутки. — Мы поедем с Михайлом Васильевичем. Мне и доктора велят ходить. Я пройдусь дорогой и буду воображать, что я
на водах.
Как и во всех местах, где собираются люди, так и
на маленьких немецких
водах, куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица
воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее
на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место.
На водах в этом году была настоящая немецкая фюрстин, вследствие чего кристаллизация общества совершалась еще энергичнее.
Главный же задушевный интерес ее
на водах составляли теперь наблюдения и догадки о тех, которых она не знала.
Из таких лиц в особенности занимала ее одна русская девушка, приехавшая
на воды с больною русскою дамой, с мадам Шталь, как ее все звали.
Мадам Шталь принадлежала к высшему обществу, но она была так больна, что не могла ходить, и только в редкие хорошие дни появлялась
на водах в колясочке.
Русская девушка ухаживала за мадам Шталь и, кроме того, как замечала Кити, сходилась со всеми тяжело-больными, которых было много
на водах, и самым натуральным образом ухаживала зa ними.
Скоро после приезда Щербацких
на утренних
водах появились еще два лица, обратившие
на себя общее недружелюбное внимание.
Впрочем, в ожидании поры исполнять в больших размерах свои планы, Кити и теперь,
на водах, где было столько больных и несчастных, легко нашла случай прилагать свои новые правила, подражая Вареньке.
На другой день по своем приезде князь в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками, в самом веселом расположении духа пошел с дочерью
на воды.
Князь разложил подле себя свои покупки, резные сундучки, бирюльки, разрезные ножики всех сортов, которых он накупил кучу
на всех
водах, и раздаривал их всем, в том числе Лисхен, служанке и хозяину, с которым он шутил
на своем комическом дурном немецком языке, уверяя его, что не
воды вылечили Кити, но его отличные кушанья, в особенности суп с черносливом.
Княгиня подсмеивалась над мужем за его русские привычки, но была так оживлена и весела, как не была во всё время жизни
на водах.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув
на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря
на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в
воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая
вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас после этого наступала блаженная медленная прогулка с рукой
на косе, во время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и то, что делалось вокруг, в лесу и в поле.
Всякое стеснение перед барином уже давно исчезло. Мужики приготавливались обедать. Одни мылись, молодые ребята купались в реке, другие прилаживали место для отдыха, развязывали мешочки с хлебом и оттыкали кувшинчики с квасом. Старик накрошил в чашку хлеба, размял его стеблем ложки, налил
воды из брусницы, еще разрезал хлеба и, посыпав солью, стал
на восток молиться.
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел
на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами
на коромысле, сбежала впереди его зa
водой к колодцу.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды,
на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать
воду, или подчищать навоз.
— Да нечего скучать, — сказала ему Агафья Михайловна. — Ну, что вы сидите дома? Ехали бы
на теплые
воды, благо собрались.
Два мальчика в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе, лежал
на траве, облокотив спутанную белокурую голову
на руки, и смотрел задумчивыми голубыми глазами
на воду. О чем он думал?
Он видел, что мало того, чтобы сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни
на минуту не забывая, куда плыть, что под ногами
вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только смотреть
на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та
вода, которую отец и педагог ждали
на свои колеса, давно уже просочилась и работала в другом месте.
— Я не моюсь холодною
водой, папа не велел. А Василия Лукича ты не видала? Он придет. А ты села
на мое платье!
Нахмуренный вернулся он в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги
на стул и пившему коньяк с сельтерской
водой, велел себе подать того же.
Этим движением он зацепил столик,
на котором стояла сельтерская
вода и графин с коньяком, и чуть не столкнул его. Он хотел подхватить, уронил и с досады толкнул ногой стол и позвонил.
На секунду он почувствовал, что разделяет чувство Агафьи Михайловны, недовольство
на то, что варят малину без
воды, и вообще
на чуждое Щербацкое влияние. Он улыбнулся однако и подошел к Кити.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг
на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе, как рыба в
воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий
на всё, но, как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба
на земле.
— Весловский, рядом, рядом идите! — замирающим голосом проговорил он плескавшемуся сзади по
воде товарищу, направление ружья которого после нечаянного выстрела
на Колпенском болоте невольно интересовало Левина.
Покуда заряжали ружья, поднялся еще бекас, и Весловский, успевший зарядить другой раз, пустил по
воде еще два заряда мелкой дроби. Степан Аркадьич подобрал своих бекасов и блестящими глазами взглянул
на Левина.
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя
на сухое, он сел
на кочку, разулся, вылил
воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом
воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым намерением не горячиться.
— Это наше русское равнодушие, — сказал Вронский, наливая
воду из ледяного графина в тонкий стакан
на ножке, — не чувствовать обязанностей, которые налагают
на нас наши права, и потому отрицать эти обязанности.
Ребенка вынули
на одной руке из ванны, окатили
водой, окутали простыней, вытерли и после пронзительного крика подали матери.