Неточные совпадения
И, заметив полосу света, пробившуюся с боку одной из суконных стор, он весело скинул ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения в прошлом году), обделанные в золотистый сафьян туфли и
по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся
рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат.
— Что мама? — спросил он, водя
рукой по гладкой, нежной шейке дочери. — Здравствуй, — сказал он, улыбаясь здоровавшемуся мальчику.
В это время один из молодых людей, лучший из новых конькобежцев, с папироской во рту, в коньках, вышел из кофейной и, разбежавшись, пустился на коньках вниз
по ступеням, громыхая и подпрыгивая. Он влетел вниз и, не изменив даже свободного положения
рук, покатился
по льду.
Она положила, согнувши, левую
руку на его плечо, и маленькие ножки в розовых башмаках быстро, легко и мерно задвигались в такт музыки
по скользкому паркету.
Он, противно своей привычке, не лег в постель, а, заложив за спину сцепившиеся
руки, принялся ходить взад и вперед
по комнатам.
— A! вот он! — крикнул он, крепко ударив его своею большою
рукой по погону. Вронский оглянулся сердито, но тотчас же лицо его просияло свойственною ему спокойною и твердою лаской.
Он вышел в дверь перегородки, поднял
руки и запел
по — французски: «Был король в Ту-у-ле». — Вронский, выпьешь?
— Успокойся, милая, успокойся! — сказал он, погладив ее еще
рукой по заду, и с радостным сознанием, что лошадь в самом хорошем состоянии, вышел из денника.
Он взглянул на нее умиленным, покорным взглядом, поцеловал ее
руку, встал и молча прошелся
по террасе.
Это были: очень высокий, сутуловатый мужчина с огромными
руками, в коротком, не
по росту, и старом пальто, с черными, наивными и вместе страшными глазами, и рябоватая миловидная женщина, очень дурно и безвкусно одетая.
Княгиня попросила Вареньку спеть еще, и Варенька спела другую пиесу так же ровно, отчетливо и хорошо, прямо стоя у фортепьяно и отбивая
по ним такт своею худою смуглою
рукой.
— И
по делом мне, и
по делом мне! — быстро заговорила Кити, схватывая зонтик из
рук Вареньки и глядя мимо глаз своего друга.
—…мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в
руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что,
по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это сделать.
Его удовольствие отравилось только тем, что ряд его был нехорош. «Буду меньше махать
рукой, больше всем туловищем», думал он, сравнивая как
по нитке обрезанный ряд Тита со своим раскиданным и неровно лежащим рядом.
Старик, прямо держась, шел впереди, ровно и широко передвигая вывернутые ноги, и точным и ровным движеньем, не стоившим ему, по-видимому, более труда, чем маханье
руками на ходьбе, как бы играя, откладывал одинаковый, высокий ряд. Точно не он, а одна острая коса сама вжикала
по сочной траве.
Обливавший его пот прохлаждал его, а солнце, жегшее спину, голову и засученную
по локоть
руку, придавало крепость и упорство в работе; и чаще и чаще приходили те минуты бессознательного состояния, когда можно было не думать о том, что делаешь.
Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не
руки махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы
по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты.
— Что
рука Агафьи Михайловны? — сказал Левин, ударяя себя
по голове. — Я и забыл про нее.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем
по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее
руку, державшую зонтик.
Она вошла маленькими, бойкими, на крутых каблучках туфель, шажками и крепко, по-мужски пожала дамам
руки.
— Пошел, пошел! — сказал он кучеру, высунувшись в окно, и, достав из кармана трехрублевую бумажку, сунул ее оглянувшемуся кучеру.
Рука извозчика ощупала что-то у фонаря, послышался свист кнута, и карета быстро покатилась
по ровному шоссе.
Она прошлась
по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла в его кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у маленького стола, на который облокотил
руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
Он считал русского мужика стоящим
по развитию на переходной ступени от обезьяны к человеку, а вместе с тем на земских выборах охотнее всех пожимал
руку мужикам и выслушивал их мнения.
― Их здесь нет, ― сказала она, затворяя ящик; но
по этому движению он понял, что угадал верно и, грубо оттолкнув ее
руку, быстро схватил портфель, в котором он знал, что она клала самые нужные бумаги. Она хотела вырвать портфель, но он оттолкнул ее.
— Чудак! — сказал Степан Аркадьич жене и, взглянув на часы, сделал пред лицом движение
рукой, означающее ласку жене и детям, и молодецки пошел
по тротуару.
И, на ходу надевая пальто, он задел
рукой по голове лакея, засмеялся и вышел.
Щербацкий отошел от них, и Кити, подойдя к расставленному карточному столу, села и, взяв в
руки мелок, стала чертить им
по новому зеленому сукну расходящиеся круги.
Алексей Александрович взял
руки Вронского и отвел их от лица, ужасного
по выражению страдания и стыда, которые были на нем.
«Разумеется», повторил он, когда в третий раз мысль его направилась опять
по тому же самому заколдованному кругу воспоминаний и мыслей, и, приложив револьвер к левой стороне груди и сильно дернувшись всей
рукой, как бы вдруг сжимая ее в кулак, он потянул за гашетку.
Алексей Александрович погладил
рукой по волосам сына, ответил на вопрос гувернантки о здоровье жены и спросил о том, что сказал доктор о baby [ребенке.].
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился в председательское кресло в своем присутствии, вошел в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив
руки за спину, ходил
по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич говорил с его женою.
И она не могла не ответить улыбкой — не словам, а влюбленным глазам его. Она взяла его
руку и гладила ею себя
по похолодевшим щекам и обстриженным волосам.
Незаметно получив
рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами
по плитам пустой церкви, прошел в алтарь.
Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед
по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая
руками, относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и
по чуть заметному движению ее губ и ресниц он знал, что она почувствовала его взгляд. Она не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь к ее розовому маленькому уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая
рука в высокой перчатке, державшая свечу.
В маленьком грязном нумере, заплеванном
по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор, в пропитанном удушливым запахом нечистот воздухе, на отодвинутой от стены кровати лежало покрытое одеялом тело. Одна
рука этого тела была сверх одеяла, и огромная, как грабли, кисть этой
руки непонятно была прикреплена к тонкой и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова лежала боком на подушке. Левину видны были потные редкие волосы на висках и обтянутый, точно прозрачный лоб.
Сережа, сияя глазами и улыбкой и держась одною
рукой за мать, другою за няню, топотал
по ковру жирными голыми ножками. Нежность любимой няни к матери приводила его в восхищенье.
На сцене певица, блестя обнаженными плечами и бриллиантами, нагибаясь и улыбаясь, собирала с помощью тенора, державшего ее за
руку, неловко перелетавшие через рампу букеты и подходила к господину с рядом
по середине блестевших помадой волос, тянувшемуся длинными
руками через рампу с какою-то вещью, — и вся публика в партере, как и в ложах, суетилась, тянулась вперед, кричала и хлопала.
Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным лицом, спутанными волосами и обнаженными
по локоть худыми
руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину, от всей души желая, чтоб она застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу
по варке малины, должен быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее
руку, удерживая ее в своей и
по трепливая сверху другою.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал;
по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко;
руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались
по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Курчавый старик, повязанный
по волосам лычком, с темною от пота горбатою спиной, ускорив шаг, подошел к коляске и взялся загорелою
рукой за крыло коляски.
— Говорю, тут и есть. Как выедешь… — говорил он, перебивая
рукой по крылу коляски.
— Где вы поместите княгиню? — сказал Вронский по-французски, обращаясь к Анне, и, не дождавшись ответа, еще раз поздоровался с Дарьей Александровной и теперь поцеловал ее
руку. — Я думаю, в большой балконной?
Губернский предводитель, в
руках которого
по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование
по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
Вронский сидел в голове стола,
по правую
руку его сидел молодой губернатор, свитский генерал.
По левую
руку сидел Неведовский со своим юным, непоколебимым и ядовитым лицом.
― Является Корделия… вот! ― сказал Песцов, ударяя пальцами
по атласной афише, которую он держал в
руке, и передавая ее Левину.
Левин подошел к столу, заплатил проигранные им на тузы сорок рублей, заплатил каким-то таинственным образом известные старичку-лакею, стоявшему у притолоки, расходы
по клубу и, особенно размахивая
руками, пошел
по всем залам к выходу.
― Вот ты всё сейчас хочешь видеть дурное. Не филантропическое, а сердечное. У них, то есть у Вронского, был тренер Англичанин, мастер своего дела, но пьяница. Он совсем запил, delirium tremens, [белая горячка,] и семейство брошено. Она увидала их, помогла, втянулась, и теперь всё семейство на ее
руках; да не так, свысока, деньгами, а она сама готовит мальчиков по-русски в гимназию, а девочку взяла к себе. Да вот ты увидишь ее.