Неточные совпадения
— Я тебе
говорю, чтò я думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя
жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях
с женою, и, помолчав
с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Она это
говорит! — вскрикнул Левин. — Я всегда
говорил, что она прелесть, твоя
жена. Ну и довольно, довольно об этом
говорить, — сказал он, вставая
с места.
— Хорошо тебе так
говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать?
Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью
жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! —
с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
— Я больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты
говоришь, что он
с ней
говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и
жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
Облонский обедал дома; разговор был общий, и
жена говорила с ним, называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях мужа
с женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
— А эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей,
говоря это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя
жена, всё равно. Так вот, ты знаешь,
с кем имеешь дело. И если думаешь, что ты унизишься, так вот Бог, а вот порог.
Он видел первую встречу мужа
с женою и заметил
с проницательностью влюбленного признак легкого стеснения,
с которым сна
говорила с мужем.
Старый князь после отъезда доктора тоже вышел из своего кабинета и, подставив свою щеку Долли и
поговорив с ней, обратился к
жене...
Со времени того разговора после вечера у княгини Тверской он никогда не
говорил с Анною о своих подозрениях и ревности, и тот его обычный тон представления кого-то был как нельзя более удобен для его теперешних отношений к
жене.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни
с женой, глядя на чужих неверных
жен и обманутых мужей,
говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся
жене, как должен улыбнуться муж, встречая
жену,
с которою он только что виделся, и поздоровался
с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив
с дамами и перекинувшись приветствиями
с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зa
говорил с ним.
И, не
говоря об исторических примерах, начиная
с освеженного в памяти всех Прекрасною Еленою Менелая, целый ряд случаев современных неверностей
жен мужьям высшего света возник в воображении Алексея Александровича.
― Только не он. Разве я не знаю его, эту ложь, которою он весь пропитан?.. Разве можно, чувствуя что-нибудь, жить, как он живет со мной? Он ничего не понимает, не чувствует. Разве может человек, который что-нибудь чувствует, жить
с своею преступною
женой в одном доме? Разве можно
говорить с ней?
Говорить ей ты?
— Это ужасно! — сказал Степан Аркадьич, тяжело вздохнув. — Я бы одно сделал, Алексей Александрович. Умоляю тебя, сделай это! — сказал он. — Дело еще не начато, как я понял. Прежде чем ты начнешь дело, повидайся
с моею
женой,
поговори с ней. Она любит Анну как сестру, любит тебя, и она удивительная женщина. Ради Бога
поговори с ней! Сделай мне эту дружбу, я умоляю тебя!
Степан Аркадьич
с тем несколько торжественным лицом,
с которым он садился в председательское кресло в своем присутствии, вошел в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки за спину, ходил по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич
говорил с его
женою.
«Женатый заботится о мирском, как угодить
жене, неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу»,
говорит апостол Павел, и Алексей Александрович, во всех делах руководившийся теперь Писанием, часто вспоминал этот текст. Ему казалось, что,
с тех пор как он остался без
жены, он этими самыми проектами более служил Господу, чем прежде.
Левин уже привык теперь смело
говорить свою мысль, не давая себе труда облекать ее в точные слова; он знал, что
жена в такие любовные минуты, как теперь, поймет, что он хочет сказать,
с намека, и она поняла его.
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот
с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они
с тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в коляске сзади, — на все стороны
говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, —
говорил он
жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
Проводив
жену наверх, Левин пошел на половину Долли. Дарья Александровна
с своей стороны была в этот день в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито
говорила стоявшей в углу и ревущей девочке...
Жена?.. Нынче только он
говорил с князем Чеченским. У князя Чеченского была
жена и семья — взрослые пажи дети, и была другая, незаконная семья, от которой тоже были дети. Хотя первая семья тоже была хороша, князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй семье. И он возил своего старшего сына во вторую семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это сказали в Москве?
Получив ее согласие, он заговорил
с женой по-французски о том, что ему еще менее, чем курить, нужно было
говорить.
Неточные совпадения
Городничий. А уж я так буду рад! А уж как
жена обрадуется! У меня уже такой нрав: гостеприимство
с самого детства, особливо если гость просвещенный человек. Не подумайте, чтобы я
говорил это из лести; нет, не имею этого порока, от полноты души выражаюсь.
— А ведь это поди ты не ладно, бригадир, делаешь, что
с мужней
женой уводом живешь! —
говорили они ему, — да и не затем ты сюда от начальства прислан, чтоб мы, сироты, за твою дурость напасти терпели!
—
Жена — хлопотать! — продолжал Чичиков. — Ну, что ж может какая-нибудь неопытная молодая женщина? Спасибо, что случились добрые люди, которые посоветовали пойти на мировую. Отделался он двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились, и он также, вот и
говорят они ему: «Не стыдно ли тебе так поступить
с нами? Ты все бы хотел нас видеть прибранными, да выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит».
«Нет, я не так, —
говорил Чичиков, очутившись опять посреди открытых полей и пространств, — нет, я не так распоряжусь. Как только, даст Бог, все покончу благополучно и сделаюсь действительно состоятельным, зажиточным человеком, я поступлю тогда совсем иначе: будет у меня и повар, и дом, как полная чаша, но будет и хозяйственная часть в порядке. Концы сведутся
с концами, да понемножку всякий год будет откладываться сумма и для потомства, если только Бог пошлет
жене плодородье…» — Эй ты — дурачина!
«Ужели, — думает Евгений, — // Ужель она? Но точно… Нет… // Как! из глуши степных селений…» // И неотвязчивый лорнет // Он обращает поминутно // На ту, чей вид напомнил смутно // Ему забытые черты. // «Скажи мне, князь, не знаешь ты, // Кто там в малиновом берете //
С послом испанским
говорит?» // Князь на Онегина глядит. // «Ага! давно ж ты не был в свете. // Постой, тебя представлю я». — // «Да кто ж она?» — «
Жена моя».