Неточные совпадения
Жена не выходила
из своих комнат, мужа третий день не
было дома.
Неприятнее всего
была та первая минута, когда он, вернувшись
из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной; к удивлению, не нашел ее и в кабинете и наконец увидал ее в спальне с несчастною, открывшею всё, запиской в руке.
—
Из присутствия
есть бумаги? — спросил Степан Аркадьич, взяв телеграмму и садясь к зеркалу.
Если и
была причина, почему он предпочитал либеральное направление консервативному, какого держались тоже многие
из его круга, то это произошло не оттого, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но потому, что оно подходило ближе к его образу жизни.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел
из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может
быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел
из комнаты.
— Как придется. Да вот возьми на расходы, — сказал он, подавая десять рублей
из бумажника. — Довольно
будет?
Степан Аркадьич в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям, но
был ленив и шалун и потому вышел
из последних; но, несмотря на свою всегда разгульную жизнь, небольшие чины и нестарые годы, он занимал почетное и с хорошим жалованьем место начальника в одном
из московских присутствий.
Место это он получил чрез мужа сестры Анны, Алексея Александровича Каренина, занимавшего одно
из важнейших мест в министерстве, к которому принадлежало присутствие; но если бы Каренин не назначил своего шурина на это место, то чрез сотню других лиц, братьев, сестер, родных, двоюродных, дядей, теток, Стива Облонский получил бы это место или другое подобное, тысяч в шесть жалованья, которые ему
были нужны, так как дела его, несмотря на достаточное состояние жены,
были расстроены.
Еще не
было двух часов, когда большие стеклянные двери залы присутствия вдруг отворились, и кто-то вошел. Все члены из-под портрета и из-за зерцала, обрадовавшись развлечению, оглянулись на дверь; но сторож, стоявший у двери, тотчас же изгнал вошедшего и затворил за ним стеклянную дверь.
— А плут порядочный должен
быть этот Фомин, — сказал Гриневич об одном
из лиц, участвовавших в деле, которое они разбирали.
Степан Аркадьич
был на «ты» почти со всеми своими знакомыми: со стариками шестидесяти лет, с мальчиками двадцати лет, с актерами, с министрами, с купцами и с генерал-адъютантами, так что очень многие
из бывших с ним на «ты» находились на двух крайних пунктах общественной лестницы и очень бы удивились, узнав, что имеют через Облонского что-нибудь общее.
Он
был на «ты» со всеми, с кем
пил шампанское, а
пил он шампанское со всеми, и поэтому, в присутствии своих подчиненных встречаясь с своими постыдными «ты», как он называл шутя многих
из своих приятелей, он, со свойственным ему тактом, умел уменьшать неприятность этого впечатления для подчиненных.
Прежде
были опеки, суды, а теперь земство, не в виде взяток, а в виде незаслуженного жалованья, — говорил он так горячо, как будто кто-нибудь
из присутствовавших оспаривал его мнение.
И, вспомнив о том, что он забыл поклониться товарищам Облонского, только когда он
был уже в дверях, Левин вышел
из кабинета.
Кити еще
была ребенок, когда Левин вышел
из университета.
Но когда в нынешнем году, в начале зимы, Левин приехал в Москву после года в деревне и увидал Щербацких, он понял, в кого
из трех ему действительно суждено
было влюбиться.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему
было тридцать два года,
были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен
был казаться для других)
был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то
есть бездарный малый,
из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Но, пробыв два месяца один в деревне, он убедился, что это не
было одно
из тех влюблений, которые он испытывал в первой молодости; что чувство это не давало ему минуты покоя; что он не мог жить, не решив вопроса:
будет или не
будет она его женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он не имеет никаких доказательств в том, что ему
будет отказано.
— Да, но они, Вурст, и Кнауст, и Припасов, ответят вам, что ваше сознание бытия вытекает
из совокупности всех ощущений, что это сознание бытия
есть результат ощущений, Вурст даже прямо говорит, что, коль скоро нет ощущения, нет и понятия бытия.
— Вот это всегда так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы, Русские, всегда так. Может
быть, это и хорошая наша черта — способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова на языке. Я скажу тебе только, что дай эти же права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы
из них свободу, а мы вот только смеемся.
— Давно не бывали у нас, сударь, — говорил катальщик, поддерживая ногу и навинчивая каблук. — После вас никого
из господ мастеров нету. Хорошо ли так
будет? — говорил он, натягивая ремень.
— Нет, не скучно, я очень занят, — сказал он, чувствуя, что она подчиняет его своему спокойному тону,
из которого он не в силах
будет выйти, так же, как это
было в начале зимы.
Левин же только оттого не
выпил водки, что ему оскорбительна
была эта Француженка, вся составленная, казалось,
из чужих волос, poudre de riz и vinaigre de toilette.
Взойдя наверх одеться для вечера и взглянув в зеркало, она с радостью заметила, что она в одном
из своих хороших дней и в полном обладании всеми своими силами, а это ей так нужно
было для предстоящего: она чувствовала в себе внешнюю тишину и свободную грацию движений.
Это
было лицо Левина с насупленными бровями и мрачно-уныло смотрящими из-под них добрыми глазами, как он стоял, слушая отца и взглядывая на нее и на Вронского.
Выйдя очень молодым блестящим офицером
из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его
были вне света.
Он не знал, что его образ действий относительно Кити имеет определенное название, что это
есть заманиванье барышень без намерения жениться и что это заманиванье
есть один
из дурных поступков, обыкновенных между блестящими молодыми людьми, как он.
— Я за матушкой, — улыбаясь, как и все, кто встречался с Облонским, отвечал Вронский, пожимая ему руку, и вместе с ним взошел на лестницу. — Она нынче должна
быть из Петербурга.
— Хорошо доехали? — сказал сын, садясь подле нее и невольно прислушиваясь к женскому голосу из-за двери. Он знал, что это
был голос той дамы, которая встретилась ему при входе.
Однако она помнила, что Анна, золовка,
была жена одного
из важнейших лиц в Петербурге и петербургская grande dame.
Весь день этот Анна провела дома, то
есть у Облонских, и не принимала никого, так как уж некоторые
из ее знакомых, успев узнать о ее прибытии, приезжали в этот же день. Анна всё утро провела с Долли и с детьми. Она только послала записочку к брату, чтоб он непременно обедал дома. «Приезжай, Бог милостив», писала она.
К чаю больших Долли вышла
из своей комнаты. Степан Аркадьич не выходил. Он, должно
быть, вышел
из комнаты жены задним ходом.
Кити
была в одном
из своих счастливых дней.
Теперь она поняла, что Анна не могла
быть в лиловом и что ее прелесть состояла именно в том, что она всегда выступала
из своего туалета, что туалет никогда не мог
быть виден на ней.
Но, танцуя последнюю кадриль с одним
из скучных юношей, которому нельзя
было отказать, ей случилось
быть vis-à-vis с Вронским и Анной.
— А затем, что мужики теперь такие же рабы, какими
были прежде, и от этого-то вам с Сергеем Иванычем и неприятно, что их хотят вывести
из этого рабства, — сказал Николай Левин, раздраженный возражением.
Константин Левин слушал его, и то отрицание смысла во всех общественных учреждениях, которое он разделял с ним и часто высказывал,
было ему неприятно теперь
из уст брата.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он не позволит себе забыть его,
будет следить за ним и не выпустит его
из виду, чтобы
быть готовым на помощь, когда ему придется плохо.
Один этот вопрос ввел Левина во все подробности хозяйства, которое
было большое и сложное, и он прямо
из коровника пошел в контору и, поговорив с приказчиком и с Семеном рядчиком, вернулся домой и прямо прошел наверх в гостиную.
Любовь к женщине он не только не мог себе представить без брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не
были похожи на понятия большинства его знакомых, для которых женитьба
была одним
из многих общежитейских дел; для Левина это
было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно
было отказаться!
Аннушка уже дремала, держа красный мешочек на коленах широкими руками в перчатках,
из которых одна
была прорвана.
И когда он вышел
из вагона в Бологове, чтобы
выпить сельтерской воды, и увидал Анну, невольно первое слово его сказало ей то самое, что он думал.
— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала с матерью, а назад с сыном, — сказал он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. — Вы, верно,
из отпуска? — сказал он и, не дожидаясь ответа, обратился к жене своим шуточным тоном: — что ж, много слез
было пролито в Москве при разлуке?
Графиня Лидия Ивановна
была друг ее мужа и центр одного
из кружков петербургского света, с которым по мужу ближе всех
была связана Анна.
Ей так легко и спокойно
было, так ясно она видела, что всё, что ей на железной дороге представлялось столь значительным,
был только один
из обычных ничтожных случаев светской жизни и что ей ни пред кем, ни пред собой стыдиться нечего.
Она знала тоже, что действительно его интересовали книги политические, философские, богословские, что искусство
было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего
из того, что делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
Раздевшись, она вошла в спальню, но на лице ее не только не
было того оживления, которое в бытность ее в Москве так и брызгало
из ее глаз и улыбки: напротив, теперь огонь казался потушенным в ней или где-то далеко припрятанным.
Вронский только в первую минуту
был ошеломлен после впечатлений совсем другого мира, привезенных им
из Москвы; но тотчас же, как будто всунул ноги в старые туфли, он вошел в свой прежний веселый и приятный мир.
Узнав все новости, Вронский с помощию лакея оделся в мундир и поехал являться. Явившись, он намерен
был съездить к брату, к Бетси и сделать несколько визитов с тем, чтоб начать ездить в тот свет, где бы он мог встречать Каренину. Как и всегда в Петербурге, он выехал
из дома с тем, чтобы не возвращаться до поздней ночи.
Казалось, очень просто
было то, что сказал отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами говорит мне, что хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала
было и вдруг расплакалась и выбежала
из комнаты.